Тонкая работа (часть 1)
| следующая часть | к оглавлению |
Начинались те самые ранние утренние часы, когда городской транспорт еще находился в местах своей постоянной дислокации, когда не ходили и не отравляли воздух бензиновыми парами «древние» автобусы, когда «дремали» в депо уставшие трамваи, когда на площадке возле старого элеватора, словно утиная стая, кучковались с десяток обшарканных такси, в которых, пересчитав ночную выручку, мирно дрыхли таксисты-узбеки. От асфальта, вымытого за ночь огромными поливомоечными машинами, исходила приятная свежесть, похожая на ту, которая появляется в лесу после обильного летнего дождя. Знающие люди поговаривали, что именно в такие минуты, созерцая с балкона на переполненные баки городской помойки, писали свои музыкальные «шедевры» известные исполнители такие как, Надежда Бабкина и Боря Моисеев.
В это же самое время, в новеньком, образцового содержания пятиэтажном доме, расположенного возле красивой липовой аллеи, на четвертом этаже, в квартире лучшего работника дендросада, господина Семена Петровича Лютикова, завыла огромных размеров породистая собака.
- УУУУ!!! - протяжно затянула она свою утреннюю песню. - УУУУ!
Этот громкий, долгий, тоскливый, похожий на сигнал «SOS» с тонущего «Титаника» звук, наводил ужас не только на жителей дома, но и на работников банно-прачечного треста, расположенного в двух кварталах от злополучного места. Но это еще не все. После непродолжительного «музыкального представления», собака начинала скакать, она отталкивалась от пола с такой силой, что достигала потолка, ударялась об него холкой, опускалась, вновь отталкивалась , и так продолжалось в течение нескольких минут. От этих ударов, похожих на удары кузнечного молота, у соседа сверху постоянно выпадала вставная челюсть, срывало крепление унитаза, и перепускал клапан высокого давления на новеньком самогонном аппарате. Крыша дома ходила ходуном на первом этаже, в небольшой чебуречной начинало клинить входную дверь, а из огромного, высокого до потолка холодильника, почему-то постоянно пропадали куски свежей говядины.
- Да когда, наконец, это кончится!? Сколько можно терпеть!? – послышался голос из открытого окна третьего этажа. - Никакого нет покоя!!
- Задолбал поганый ошметок!! Хоть бы у этой собаки «Баскервиллей» яйца отсохли. - Вторил ему сосед этажом выше.
Дом недовольно зашумел.
Но вот послышались неторопливые шаги. Проснувшись, Лютиков, оделся и под злые крики соседей вывел кобеля на прогулку. Почувствовав свободу, собака радостно сделала несколько кругов по двору, гавкнула на пролетающую сороку, затем прыгнула в песочницу и начала справлять свои естественные надобности.
- Эй, ты, долб---б!! – выйдя на балкон, громко крикнул Лютикову директор коммерческого банка Бабловкий. - Ты не видишь, куда валит твоя образина!? Там же дети играют!! Шкура!
- А! Это ты, «моль банковская», а я думал, что спишь, устал, наверно, откаты пересчитывать!? - смело парировал Лютиков. Дверь балкона немедленно закрылась, Бабловский исчез в комнате, плотно задернув за собой шторы. В этот момент на балконы вышли еще несколько жильцов, которые начали стыдить Лютикова и грозить ему карами небесными.
- Чего ты там орешь! - огрызнулся Лютиков на замечания владельца винно-водочного магазина. - Ты бы не за моей собакой следил, а присматривал за своей женой, а то, не ровен час, рогами все косяки обобьешь!!
Не зная, что ответить, сосед стушевался, и, с ненавистью плюнув в сторону обидчика, скрылся в глубине комнаты. Ответив в той же манере еще нескольким соседям, Лютиков не спеша направился вдоль аллеи, выгуливая своего любимого питомца.
Такую картину можно было наблюдать постоянно. Лютикова ругали все жильцы дома, на него жаловались и писали в прокуратуру, в полицию, в следственный комитет, в городскую мэрию, губернатору, в санэпидемстанцию, и так далее, правда, все безрезультатно. Собака продолжала регулярно гадить, она валила прямо на лестнице, метила углы, царапала стены и в клочья разрывала половые коврики. Псиной воняло, так что слезились глаза, трудно было дышать, жильцы старались ходить в марлевых повязках, в результате чего, от своих друзей, они получили прозвище «Тифозные».
Однажды, после двух стаканов выпитой водки, придя в отчаяние и не зная кому бы еще накатать кляузу, сосед с третьего этажа, решил пожаловаться в секту баптистов, расположенную в кочегарке старого элеватора, там его вежливо приняли, внимательно выслушали, а когда вклинились в ситуацию, то погнали бедолагу вон из кельи, причем били, чем попадя, включая березовые гладенькие дубинки, специально выточенные для подобных случаев.
В эту пятницу все было как обычно. В небольшом зале, совмещенного с кабинетом председателя ТСЖ, в очередной раз собрались почти все жильцы дома. От поведения собаки, навалившей между вторым и первым этажом, люди негодовали и были возмущены, на собрание пришла даже парализованная девяностолетняя старуха, Люся Клопоедова, бывшая работница НКВД, хорошо знавшая еще Льва Троцкого, с которым по молодости лет тырила мелочь из карманов добропорядочных граждан. Усевшись с двумя сестрами в первых рядах, она начала лузгать семечки и требовать от председателя, чтобы тот быстрее открывал собрание.
В какой–то момент председатель, невысокий , плотного телосложения мужчина, с короткой стрижкой и пышными усами, в солдатских галифе и комнатных тапочках, поднялся из-за стола и постучав карандашом по графину, тихим, но твердым голосом произнес:
- Ну, что господа, пора начинать! Сразу скажу, вечно так продолжаться не может, вы все знаете, что из- за Лютикова и его кобеля наш дом превратился в собачий вольер! Соседей стыдно, граждане! Давайте обменяемся мнениями, выработаем стратегию и примем какое-то решение!
Зал дружно зашумел. Одновременно все начали говорить, послышались громкие выкрики, люди махали руками, ругались, пытались ставить ультиматум не пришедшему на собрание Лютикову, и через несколько секунд «толковище» превратилось в обычный базар.
- Товарищи! Аактивней, активней! Давайте предложения! – громко заявил председатель.
- Если городские власти не реагируют на жалобы, нужно написать письмо Путину! - высказался невысокий мужчина с последнего ряда.
- Ага, сейчас, Путину! Держи карман шире! – ответил ему молодой человек спортивного телосложения. У Путина своих дел по горло. Ему бы с Америкой разобраться, мы там, на должность президента своего человека поставили, Диму Трампилина, который куролесить начал, не в ту сторону рулит, оборзел одним словом. Вот над чем должен Путин работать, а не разбираться с собачьим дерьмом в нашем подъезде.
В этот момент в середине зала поднялся Иван Иванович Кубатурин, хороший, добрый человек с двумя погашенными и одной не погашенной судимостью, владелец лесопилки, высокий с рябым лицом и мутноватым взглядом. Подняв вверх тонкий и кривой указательный палец, похожий на сухой корень елового вывыротня, он произнес твердым голосом:
- А что, уважаемые коллеги? Мне, кажется, хватит пустой писанины, пора переходить к более решительным действиям, поэтому предлагаю устроить Лютикову темную. Да, да товарищи, именно темную. Накинем на его голову одеяло и, на ему по почкам, на по голове, на вдоль и поперек позвоночника!!
Кубатурин разошелся, представив, как будет херачить Лютикова, он начал махать «клешнями» все время, увеличивая амплитуду движения, затем пинком ноги согнал с табуретки задремавшего слесаря ЖЕКа, поднял табурет над головой и неистово закричал:
- А если, господа, этот фраерок не поймет, будем бить его, чем попало, включая и предметы мебели. С этими словами он так резко замахал табуреткой, что от колебания воздуха на пол с грохотом упала тяжелая гардина.
- Правильно!! – громко и дружно закричали соседи. - Так его гада, так его!!
- Браво!! Браво!! – радостно завизжала молодая учительница младших классов, интенсивно хлопая в ладоши, пальцы у которой унизывали изящные и дорогие золотые кольца.
После этого выступления с места поднялся пожилой, невысокий, плюгавенький мужиченка, бывший секретарь райкома партии, а ныне сторож в колхозе «Закаты Ильича», товарищ Мухоморов. Обведя присутствующих тяжелым взглядом, прищурившись, он прошипел:
- Так не пойдет, товарищи, нет, нет, не по-нашему это, не по коммунистически, я предлагаю собрать массы, пойти в народ, провести агитацию, а затем, приняв правильное решение, навалиться всем миром и по-Стахановски, с огоньком, дружно выполняя и перевыполняя план, устроить темную не только Лютикову, но и его блохастому кобелю!! - Вот так вот, товарищи!
С этими словами Мухоморов также пинками освободил табуретку от спящего слесаря и, подняв ее над головой, начал размахивать ею, словно шашкой, при этом задорно свистя и громко топая ногами. От этого топота зашатался тяжелый, железный сейф, в котором тонко и жалобно задребезжали пустые бутылки из-под водки.
- Ну, хватит! Хватит! Устроили тут Цунами! - испуганно замахал руками председатель, опасаясь, что стеклотара, предназначенная для сдачи, раньше времени потрескается и потеряет товарный вид.
- Правильно! Так держать! Поддерживаем! - восторженно закричали соседи.
- Браво! Браво! – вновь завизжала учительница, поправляя на шее тяжелую золотую цепь, усыпанную алмазной крошкой. Как и каким местом эта молодая дама, с окладом 12 тысяч рублей в месяц, заработала на просторную, четырехкомнатную квартиру, на три гаража, на две дорогие иномарки, на небольшую яхту и уютный домик, на берегу реки, сказать было сложно, но глядя на ее красивые ноги, смазливое личико, на ее упругие бедра, на бугры «Венеры» пятого размера, на ее мягкие щечки, и самое главное, на ее пухленькие, вытянутые вперед губки, соседи кое о чем догадывались, но об этом тактично и благоразумно помалкивали.
Тем временем в зале росло напряжение. Всем хотелось как можно быстрее навести в подъезде идеальный порядок, избавиться от кобеля и наказать ненавистного Лютикова. Люди громко спорили и ругались, перебивая друг друга, они делали какие-то предложения, выступали, требовали, возмущались, но все это было не то, что-то не клеилось, что-то было не так .
В какой-то момент слово взял заслуженный работник коммунального хозяйства, известный в городе человек, уважаемый бизнесмен, бывший кладбищенский смотритель, а ныне владелец крупной риэлтерской конторы господин Ложкомоев. Невысокий, среднего телосложения, с толстым носом и оттопыренными ушами, он пару месяцев назад попал под серьезный «замес», в результате которого начал сильно заикался и часто дергать головой.
Вот и сейчас, то ли от волнения, то ли сказались старые раны, но Ложкомоего внезапно «заколбасило». Ухватившись за спину стула, он начал сучить ногами и трясти башкой, тело его вихляло, стеклянный взгляд был направлен исключительно в сторону деревянного ящика, в котором у председателя покоились пара бутылок водки, Ложкомоев попытался было что-то сказать, но вместо этого из его «пасти» вырывались звуки, похожие то ли на работу тракторного двигателя, то ли на какое-то бульканье, то ли…… ну короче, хрен его поймешь.
(Пасть – слово-существительное, употребляемое рассказчиком исключительно для характеристики человеческого рта, имеющего объем трехлитрового, грязного чугунка, массу гнилых, нечищеных, кривых зубов и воняющего как помойное ведро. - Прим. Автора.)
Продолжим. «Помычав» несколько секунд и не в силах, что либо сказать, Ложкомоев, погрозил кулаком в сторону квартиры Лютикова, чиркнул ногтем по своему горлу, и, проведя уже знакомые всем манипуляции с табуреткой, довольный собой, уселся на место.
Справедливости ради отмечу, что после «яркого» вступления уважаемого человека, несколько бравых ребят взяли за руки, за ноги храпящего слесаря, раскачали и выкинули его в окно, а освободившуюся таким образом табуретку, все последующие ораторы использовали исключительно для усиления аргументации своего предложения.
Тем временем шум, гам и ругань продолжались. Не кричал, не ругался и ни с кем не спорил только один человек в зале - это старенький еврей–аптекарь, Яков Иванович Михельсон.
Сидел он тихонечко в самом дальнем углу, между деревянными бюстами председателя ТСЖ и его любимой тещи, вырезанными из бревна липы заботливой рукой столяра ЖЕКа и негромко пукал. Да, да господа, именно так, сидит себе, помалкивает, затем пукнет и смотрит на соседа, пристально так смотрит, не моргая, как бы говоря:
- Ты что это, сукин сын, делаешь? Воздух портишь!? А!?
Тот начинает краснеть, ерзать на стуле, да и вообще чувствует себя очень и очень неловко.
Оперевшись на трость и почесывая редкую козлиную бороденку, Михельсон, лениво оглядывая публику, размышлял?
-Господи, Боже мой! Куда я попал, с кем мне приходиться жить, Господи! Каждый день я встречаюсь с этими людьми, здороваюсь, езжу на работу, обедаю в одном кафе, и это с теми, кто называет себя интеллигенцией!? Ну, какая к черту это интеллигенция, готовая бить табуреткой живого человека и беззащитное, милое животное!? Боже мой! Да это же самые настоящие садисты, кровопийцы, бандиты с большой дороги!
От этих мыслей Михельсона оторвал крик старухи Клопоедовой
- Да пулю, пулю Лютикову в башку! – громко и азартно предлагала бывшая НКВДешница. Нечего с ними цацкаться! Как говориться, нет человека - нет проблем!!
Как ни странно, но и это шокирующее предложение нашло у публики живой отклик.
Тем временем собрание продолжалось. В какой-то момент председатель вновь поднялся и твердым голосом заявил:
- Ну, что господа!? Все ясно! С Лютиковым пора кончать! Давайте, записывайтесь добровольцами!!
После этих слов в зале наступила гробовая, зловещая тишина, стало так тихо, что все услыхали, как этажом ниже, в одной из каморок подвального помещения, муж бухгалтера ТСЖ распивает водку со своими дружками.
- Добровольцы есть!? – властно переспросил председатель. От этих слов присутствующие замерли. Все мгновенно притихли, прижавшись друг к другу, они сидели молча и, казалось, что окаменели, люди съежились, напряглись и только глаза, испуганно бегающие из стороны в сторону, намекали на то, что они все еще живы. Напрягся и сам председатель, причем, видимо, немного перестарался, в связи с чем, на его ширинке, самопроизвольно разошлась железная молния.
Тем временем время шло.
- Мужики! Екарный Бабай! Да, в конце-то концов, мы будем наказывать Лютикова, или….!? – сказал раздраженно председатель, а в ответ……
- Может жалобу напишем !? - прозвучал тонкий, неуверенный голос из зала.
Короче говоря, закончилось это очередное и бестолковое «толковище» тем, что все присутствующие, почему-то дружно решив написать слезное письмо в адрес председателя «Лиги защиты гомосексуалистов», с расположенной штаб-квартирой в городе Саранске, расписались под воззванием и быстренько разошлись по домам.
Вышел на улицу и наш аптекарь – еврей. Ведя под руку старуху Клопоедову, он отошел с ней в сторону и, остановившись под раскидистыми ветвями дуба, начали о чем-то беседовать.
- Короче, слушай сюда, Касатик и запоминай! Нужно всю твою ху—ю, разливать при температуре 60-т градусов и постоянно перемешивать. Понял!?! Это очень важно!! - тихим, но властным голосом шептала старуха. – Только при 60-и, ни градусом больше, ни градусом меньше. Усек!?
- Но раньше, я разливал при 40-а градусах и, все получалось!! – вспыльчиво ответил Михельсон.
- Раньше, раньше! – передразнила собеседника Клопоедова. – Здесь особый случай! Вклинился, Касатик!?!? Работая в НКВД, мы такие трюки вытворяли, что ни одна экспертиза догадаться не могла, тонко мы работали, аккуратно и тебя этому научу!
- Хи-Хи- Хи! – захихикала старуха. Что она говорила дальше Михельсону и какие давала инструкции мы не знаем, ввиду того, что Клопоедова перешла на еле слышный, заговорческий шепот.
Закончилась беспокойная ночь. На следующее утро, ближе к шести часам, собака Лютикова дала о себе знать. На этот раз выла и лаяла она как-то по особенному, по-другому что ли, в ее голосе появились дополнительные нотки злобы и глубокой тоски, от душераздирающих звуков стыла в жилах кровь, вставали дыбом волосы и не хотелось жить. Не выдержав таких испытаний, директор свечного завода Сергей Маузер твердо решил повеситься. Приготовив веревку и мыло, он перед смертью выпил пару стаканов портвейна, трижды, как говориться, «не отходя от кассы», смачно так, добротно и с большим знанием дела, «отбарабанил» жену своего шефа, после чего передумал и, без колебаний, перенес данное мероприятие на более отдаленную перспективу.
В какой -то момент Лютиков выпустил собаку на площадку. Пес, громко гавкнув, крутанул хвостом, зарычал и рванул этажом выше, где начал с остервенением рвать коврик у квартиры Кубатурина. Затем собачка сделала у порога большую лужу, исцарапала когтями все косяки и еще минуты две кивала головой, как бы намекая хозяину, что было бы неплохо поджечь Кубатурину дверь.
Затем песик задержался возле квартиры учительницы, где аккуратно заложил там огромную, полновесную «мину».
Закончив и с этим делом, собака спустилась еще ниже, где нацарапала на стене короткое, похабное слово из трех букв, сорвала почтовых ящик с двери председателя ТСЖ и только после этого довольная выскочила на улицу.
- Гулять!! – властно скомандовал Лютиков, увлекая собаку за собой.
Маршрут прогулки был не изменен, вдоль липовой аллеи, по чистой асфальтовой дорожке и уютно расположенных скамеек. В какой-то момент Лютиков услышал за спиной шаги, и кто-то мягким приятным голосом произнес:
- Какая прекрасная погода! Не правда ли!?
| следующая часть | к оглавлению |