Приветствую Вас, Гость

Сокровище (Часть 4)

 

  •  Глафира! - проснувшись в холодном поту, громко закри­чал Мышкин. - Где ружье?!
  • Да вот же оно, милый! Вот! - ласково произнесла супруга. - Ты же ночью вста­вал, ну, и на всякий случай привязал его цепями к сливномубачку.
  •  Фу ты! - с облегчением произнес Мышкин, поднимаясь с постели. - А я-то уж подумал...

В квартире вкусно пахло оладьями. Глафира Михайловна уже успела накрыть на стол. Чтобы привести организм в ра­бочее состояние, Мышкин выпил полстакана водки и, закусы­вая салатом, начал громко чавкать. Глафира, которая с утра была тише воды и ниже травы, поддержала мужа и, выпив вместе с ним домашней настойки, накинулась на салат и ста­ла чавкать еще громче. Поправив таким образом свое здоро­вье, Семен Иванович начал рассматривать подарки. Сначала он надел на себя узбекский халат, который ему прислал стар­ший сын, работавший трактористом в Средней Азии. Затем чалму и тапочки с загнутыми носами, присланные младшим сыном из того же района, потом застегнул на поясе патронташ, после чего взял в руки ружье и посмотрелся в зеркало.

  •  Хорош! Ой, хорош! - произнес Мышкин, представив себя эмиром горного аула.
  •  Красавец! - подтвердила супруга, заглядывая в комнату из кухни.

В дверь неожиданно постучали. Вторично поздравить Се­мена Ивановича с юбилеем, а вернее всего, выпить на дармов­щинку, зашла Лида Клюквина. Не узнав хозяина квартиры, она с ужасом заорала: «Басмачи в городе!», выскочила из дома и, высоко задирая ноги, зачем-то побежала в сторону водокачки.

  •  Дура! Вернись! -  крикнула ей вслед Глафира. - Вино скиснет!

Услышав про вино, которое должно почему-то скиснуть, Лида Уксус тут же затормозила, развернулась на сто восемьдесят градусов и с еще большей скоростью вернулась назад.

  •  А я-то подумала, что уже все, каюк! - чиркая себя ногтем по горлу, запыхавшись, призналась Лида.

Говорили за столом в основном о прошедшем банкете и об отличных дорогих подарках. После первой бутылки рот Лиды уже не закрывался. Она хвалила все и вся. Она нахваливала и подарки, и самого юбиляра, и Глафиру, и ее золотые руки, и сыновей, за одного из которых когда-то мечтала выйти замуж, и уют в квартире, и все то, на что падал ее захмелевший глаз.

«Видимо, придется наливать еще», - с тоской подумал Мыш­кин, в уме прикидывая ущерб, нанесенный визитом соседки.

Ближе к полуночи Лиду кое-как удалось выпроводить за порог.

  •  Завидуют! Ой, как вам завидуют, Глафирушка! - по сек­рету призналась она. - Учитель по физкультуре завидует, со­сед грузчик завидует, сосед пожарник, и тот тоже завидует.
  •  Эх! - вздохнула Глафира Михайловна. - Была бы моя воля, я бы этим завистникам...

Прошла неделя. Давно закончились юбилейные торжества. Семен Иванович, желая приобрести породистую собаку, на­чал проводить интенсивные поиски. Но безуспешно. Хоро­шую собаку в поселке никто не продавал, а плохую Мышкин сам не хотел.

Но однажды вечером в доме Мышкиных появилась Лида Уксус.

«Опять, что ли, выпить захотела?» - подумал Семен Ивано­вич, изображая на лице кислую мину.

  •  Гав! Гав! - вместо обычного приветствия весело произ­несла Лида и помахала над головой экземпляром местной га­зеты.

Газетенка, прямо скажем, была из разряда дешевеньких. Подобную прессу в поселке никто не читал, называли ее «блохастой уткой» и использовали исключительно в гигиеничес­ких целях. Мышкин взял из рук Лиды листок и в нижнем его углу нашел следующее объявление:

«Продается западносибирская лайка. Кобель. Окрас се­рый. Возраст три года. Собака очень хорошая, кто купит, не пожалеет». Дальше был указан адрес, фамилия владельца, но­мер коммутатора и наименование лесопункта.

Немедленно послав телеграмму с извещением о своем приезде, Семен Михайлович засобирался в дорогу, предваритель­но заручившись помощью опытного охотника и рыболова Трош­кина Кирилла Фомича. Трошкин имел сорокалетний охотни­чий стаж, знал толк в собаках, а за литр спирта готов был ехать хоть в Киргизию, хоть в город Урень или Шахунью Ни­жегородской области.

Тем временем у Кукушкина Петра Германовича, владельца лайки, для ее продажи все было готово. Сам Кукушкин зани­мался разведением охотничьих собак, жена его Лидия Ива­новна преподавала черчение в местной школе, одиннадцати­летний сын Егорка учился в третьем классе.

Егорка, как. и его отец, очень любил животных, а особенно собаку Шарика, кота Персика и поросенка Борьку. Справед­ливости ради надо отметить, что Шарика любила и Егоркина мать, да и сам Петр Германович поначалу питал теплые чув­ства к красавцу-кобельку, которого растил с нежного щеня­чьего возраста.

Шарик потихоньку рос, набирался сил и постоянно ходил на охоту со своим хозяином. Закончился первый охотничий сезон, затем второй. Кобелек подрастал, но толку от этого было мало. Он совсем не реагировал на глухарей, белок, кабанов и лосей, не говоря уж о бурых медведях. Придя в лес, он обычно отмечался на первой попавшейся сосне, устраивал неспеш­ную прогулку по просеке, после чего весь день бегал за нога­ми хозяина и, обнюхивая рюкзак, старался выяснить меню на ближайший обеденный перерыв.

Видя такое дело, Трошкин вздыхал, негромко ругался, но продавать кобелька не спешил, Через какое-то время пове­дение собаки в корне изменилось. Пса как будто подменили. Он стал агрессивный, злой и начал охотиться за домашними животными. Шарик драл всех, кто попадался на его пути. Он рвал соседских куриц, гонялся за петухами, задирал баранов, не давал прохода поросятам, а вскоре насмерть задрал сосед­ского теленка.

Назревал поселковый скандал. Было решено изолировать Шарика на некоторое время от общества. Для этого его поса дили в вольер, без права общения с красавицей лайкой по кличке Альма. С трудом выдержав двухмесячную разлуку с любимой, кобелек вышел на свободу и целых три дня ходил по двору, изображая полнейшую невинность. Но в конце четвертого дня...

Сначала этот агрессор забрался в сарай, где отдыхал поро­сенок, и каким-то образом, то ли лапой, то ли хвостом, сумел написать масляной краской «Тыште ила лавыра сосна!», опо­вещая всех на языке народа мари, что здесь проживает гряз­ная свинья. После этого он покусал хозяйского петуха и сильно исцарапал домашнего кота Персика. Затем дождался, когда поросенок Борька выйдет погулять, набросился на него и стал с такой яростью кусать его за уши, что Борька чуть было не сошел с ума от страха и боли.

Никто не знает, чем бы закончилось это побоище, если бы на помощь поросенку не пришли петух Петька, кот Персик и, конечно же, сама хозяйка дома Лидия Ивановна.

  •  Ты что делаешь, изверг? - в ужасе закричала она. - Вот я тебе сейчас...

С этими словами она быстро схватила толстое полено, под­бежала к собаке и начала бить кобеля по ребрам и горбу с такой силой, что вскоре его сплющенные уши очень плотно прилипли к голове и стали совсем незаметны.

Шарик терпел молча. Он только изредка повизгивал и бро­сал ненавидящие взгляды в сторону Борьки. Лидия Ивановна схватила кобеля за загривок и потащила обратно в вольер. Но и тогда Шарик не пискнул, он только с ненавистью по­смотрел в сторону поросенка и, проведя себе когтем по горлу, дал понять, что скоро и тому придет конец.

 С этой минуты судьба Шарика была решена.

Как избавиться от собаки, Петр Германович не знал. Во- первых, в поселке о похождениях Шарика знали все, поэтому он никому не был нужен, даже и бесплатно. Продать его на сторону тоже было невозможно, какой дурак купит охотни­чью собаку, которая охотится исключительно за куриными косточками, колбасой, хлебом и другими продуктами из рюк­зака хозяина. Оставалось одно средство - увезти в лес и от­дать на растерзание голодным волкам.

От такой мысли Трошкину стало не по себе.

  •  Бры-ы! - передернуло Петра Германовича, когда он пред­ставил, как старший из волков отрывает хвост дурковатому Шарику.

В решении этого сложного вопроса на помощь пришел род­ной брат жены, шурин Селиван.

  •  Только продажа! Только продажа! - возбужденно потирая руки, говорил он. - Только продажа!!

Кукушкин долго не соглашался. От предложения родствен­ника попахивало авантюрой.

  •  Ничего, - успокаивал собеседника Селиван, - если что, свалишь все на меня, скажешь, я, мол, не я и хата не моя. Ну а с меня взятки гладки. Я не охотник и не рыбак, так что...

Кукушкин долго сопротивлялся, что-то прикидывал в уме, размышлял, подсчитывал, вздыхал, но после второй бутылки водки с трудом согласился на авантюрный проект шурина.

Узнав, что за плохое поведение Шарика будут продавать, Егорка проплакал целую ночь. Проснувшись рано утром, он выпил стакан парного молока и выбежал во двор попрощаться  с  Шариком. Узнав Егорку, кобель подбежал к сетке вольера, радостно заскулил, встал на задние лапы и начал активно вилять хвостом. В это самое время во двор заскочил запыхавшийся Селиван с красными от пьянки глазами. Не обращая ни на кого никакого внимания, он забежал сначала в гараж, затем в дровяник, надолго задержался в сарае, где находился поросе­нок, зачем-то забрался на сеновал, после чего спустился и убежал  в магазин, куда накануне привезли дешевый портвейн.

 Когда подозрительный родственничек растворился в две­рях леспромхозовского винно-продуктового оазиса, Егорка заг­лянул в сарай к поросенку и остолбенел от изумления.

  •  Что он с тобой сделал? - произнес удивленный мальчишка

Вместо милого, доброго, ласкового и розовенького поросен­ка на него, забившись в угол, смотрело темно-коричневое су­щество и жалобно похрюкивало.

  •  Да он тебя перекрасил?! Вот так дела! - прошеп­тал Егорка, по-взрослому нахмурив брови. - Ну и родствен­ничек, ну и прохиндей.

Не догадываясь, зачем над Борькой проводят такие экспери­менты, Егорка быстренько сбегал в гараж, нашел там баночку с фосфором, вернулся в загон и начал действовать. Сначала он подрисовал Борьке фосфором огромные клыки. Затем нарисовал два больших круга вокруг глаз, аккуратно обвел рот, на спине изобразил стрелу и измазал фосфором копыта.

«Вот это да! Хорошо получилось», - подумал мальчишка, живо представив, как испугается Селиван, когда вместо поро­сенка увидит свирепого вепря с огненными клыками и с та­кой же страшной огненной пастью. Отойдя в сторону и по­любовавшись на дело своих рук, Егорка решил усовершен­ствовать облик страшного зверя. К хвосту поросенка он при­вязал металлическую линейку, в уши вставил палочки, все это вместе с Борькиным пятаком обмазал фосфором и, заканчи­вая трудоемкую работу, на боку поросенка красиво вывел гроз­ную фразу: «Порву гадов!».

Работа была сделана. Решив полюбоваться перевоплоще­нием своего друга, ребенок выключил в сарае свет. Результат был ошеломляющ. Вместо розового поросенка в загоне находился страшный монстр с огненными клыками, с огненной пастью, с копьем на спине, с двумя маленькими стрелами вме­сто ушей и раскаленным мечом, расположенным в задней ча­сти темного туловища.

  •  Едут! Едут! - закричал соседский мальчик, знающий, что к Кукушкиным должны были прибыть люди для покупки охот­ничьей собаки.

Петр Германович выскочил навстречу гостям.

  •  Заходите, заходите! - распахивая калитку, любезно пред­ложил он, впуская покупателей на свою территорию.

Мышкин и Кирилл Фомич Трошкин, поздоровавшись с хо­зяином, прошли во двор и сразу же очутились рядом с волье­рами, в которых находились несколько породистых собак охот­ничьих пород.

  •  Хороши! Ох, хороши! - похвалил лаек Кирилл Фомич,  остановившись возле клетки с Ша­риком. - Чувствуется порода!

Семен Иванович толкался рядом, ничего не понимал и толь­ко изредка хлопал глазами.

  •  Ну а как же, плохих не держим! - с гордостью ответил хозяин.
  •  А проверить работу собачки можно? - задал вопрос  Трошкин.
  •  Не только можно, но и нужно! Как без оценки работы? Без оценки работы никак нельзя, ребята! - бодро ответил Петр Германович - Зверья у нас много, ехать далеко не надо, попьем чайку, вые­дем в ближайшую рощу, накинем собачку на кабана, посмот­рите, дадите оценку.
  •  Добре! Пойдет! - согласился Кирилл Фомич подмигивая  Мышкину.
  •  Приглашай гостей за стол, - выйдя на крыльцо, крикнула Лидия Ивановна, - с дороги люди-то, проголодались!

В доме была идеальная чистота. Посреди просторной ком­наты расположился длинный стол, накрытый белой скатер­тью. Возле каждой тарелки поблескивали столовые ложки, ножи, вилки, стояли небольшие хрустальные рюмки, стаканы для компота и фужеры для домашнего вина.

Угощение было царское. Весь стол был заставлен разно­образными закусками. Здесь были жареные рябчики, туше­ная медвежатина, жаркое из зайца, два вида салата, домашние соления, компоты из клюквы, брусники и малины. В конце стола находилась вместительная старинная фарфоровая кас­трюля с наваристыми щами, а посреди стола, плотно прижав­шись друг к другу, расположились две бутылки с мутноватой жидкостью.

Петр Германович начал разливать самогонку по рюмкам.

  •  Не наш размерчик, у нас в леспромхозе из такой посуды не пьют! - пояснил Кирилл Фомич, доставая из рюкзака по­ходную алюминиевую кружку.

Семену Ивановичу стало неловко от такого поведения своего приятеля, он покраснел и пнул под столом Кирилла Фомича.

  •  За удачную охоту! - не обращая внимания на тычки Мыш­кина, произнес короткий тост Трошкин.

С большим удовольствием выпили по первой. Разговори­лись. Кирилл Фомич, увидев перед собой благодарную публи­ку, начал рассказывать всевозможные охотничьи байки. Пос­ле второго захода он перешел на похабные анекдоты и со­всем перестал закусывать.

  •  Да вы не стесняйтесь, не стесняйтесь, будьте как дома! - защебетала хозяйка, увидев, что гости совсем не умеют пользо­ваться вилкой и ножом.
  •  Вот хорошо, вот уважила, спасибо тебе, хозяюшка! - про­бубнил Трошкин, после чего прямо руками залез в кастрюлю с супом и вытащил оттуда здоровенный мосол с килограммо­вым куском лосиного мяса.

Семен Иванович покраснел до корней волос и, матерясь про себя, начал проклинать тот день, когда пригласил в поезд­ку Кирилла Фомича. Хозяева сделали вид, что ничего не про изошло. А тем временем Трошкин продолжал смачно чав­кать и постоянно нахваливать наваристые щи семейства Ку­кушкиных. Во дворе мелькнула тень Селива.

План был очень простой. По замыслу организаторов Селиван должен был перекрасить поросенка Борьку под дикого кабана, доставить его в рощу и привязать животное веревкой к дереву.

Ближе к вечеру сам Кукушкин должен был привезти к этой роще пса и его покупателей, к тому времени дошедших до нужной кондиции. Далее Шарика спускают с поводка, пес моментально находит животное, к которому испытывает чув­ство вражды и личной ненависти, начинает сводить с ним ста­рые счеты, ну а там уж дело техники... Так что план был до гениальности прост, а в случае его реализации организаторам проекта светили немалые дивиденды.

А тем временем гости продолжали пить самогон, разговари­вать, травить анекдоты и, казалось, совсем забыли, зачем они сюда приехали. Выпили по третьей. Затем по четвертой. Пос­ле пятой Кирилл Фомич начал петь песни, попытался плясать, потом, как мешок с мукой, рухнул под стол, принял горизон­тальное положение и громко захрапел.

  •  Может, пора работу собаки посмотреть? - как-то робко произнес Мышкин, с тоской поглядывая на пьяного помощни­ка, который валялся на полу, раскинув руки.
  •  Да! Наверно, пора! - выглянув в окно, согласился Кукуш­кин.

Во дворе вновь промелькнула фигура Селивана. После принятых на грудь трех бутылок портвейна его слегка штор­мило. Пошатываясь, он забежал в сарай, схватил бедного Борь­ку,  засунул его в мешок, потом быстренько проскочил по дво­ру, погрузил мешок в мотоциклетную коляску, завел «зеленого мустанга», как он сам называл свой мотоцикл, поддал газу и, быстро перейдя на четвертую передачу, рванул в сторону бли­жайшей березовой рощи.

В условленном месте Селиван быстро вытащил из коляс­ки поросенка. Оглянулся по сторонам, после чего утащил бедолагу в рощу и, не обращая внимания на протесты со стороны Бориса, привязал несчастного поросенка к толстой березе. Закончив первый этап своего авантюрного плана, он выскочил из рощи и нырнул в старую силосную яму, где заранее подготовил себе замаскированный наблюдательный пункт.