Сокровище (Часть 2)
Почувствовав себя фигурой значимой, Мышкин поднялся из-за стола, подошел к трюмо, поправил френч полувоенного покроя и, приняв позу Наполеона, обратился к своему отражению:
- Ну что, уважаемый?! Дослужился? Вспомнили? Признали тебя наконец-то, сам председатель месткома, да что там председатель, сам директор леспромхоза поздравлять будет.
С этими словами он расправил плечи, выпятил губу, потом колесом изогнул грудь, наслаждаясь чувством собственной значительности.
Дело в том, что Семен Иванович всю свою сознательную жизнь проработал кладовщиком на леспромхозовском складе. Он считался человеком тихим, спокойным и уравновешенным. К людям относился уважительно. Не вступал ни в какие склоки, в выборе друзей был разборчив, любил выпить, при этом знал, сколько, с кем и когда. Роста был небольшого, щуплый, в одежде неприхотлив, не блистал умом, был завистлив, что всегда хорошо скрывал.
Частенько, оставаясь наедине с собой, он начинал вспоминать прожитые годы, редких друзей, соседей, знакомых.
«Ну как же так? Как же так? - размышлял он. - Вон Коля Шавочкин уже капитан дальнего плавания, Вася Гаечкин - начальник цеха по производству деревянных костылей, Славка Шакиров, который в детстве устраивал гонки на поросятах, майор ракетных войск, даже дурачок Витя Виноградов и тот работает у председателя сельского поселения третьим помощником четвертого зама. А кто я?! Я-то кто?! - задавал сам себе вопрос Мышкин и сам лее отвечал: - А я простой кладовщик, в вонючем леспромхозе, в обычном захудалом лесном поселке. Какая несправедливость! Ох, какая несправедливость! Одним все, а другим...
Ну, хоть бы должность мою как-то бы по-другому назвали. Ну, к примеру, директор центрального склада. Звучит?! А?! Центральный склад. Директор. Мощь. Сила. А ведь можно и иначе, допустим, заместитель директора или управляющий складским хозяйством леспромхоза, тоже ведь неплохо».
Семен Иванович всегда мечтал иметь в трудовой книжке такую запись, которая давала бы право на вопрос друзей и знакомых: «Где работаешь?» с гордостью отвечать: «Работаю управляющим складским хозяйством» или «Работаю заместителем директора по складской работе». Мышкин всегда хотел быть на виду. Видел себя большим начальником, недосегаемым и величественным.
А на деле все получалось... ну, ничего не получалось, а было все как раз наоборот. Нельзя сказать, что Мышкин только мечтал, а для достижения своих целей ничего не делал, это -удет неправдой. Делал, да еще как делал.
В первую очередь Семен Иванович начал обрабатывать начальника отдела кадров Николая Гранатова, бывшего фронтовика-сапера. Этот человек прошел всю войну, воевал отважно, несколько раз был ранен, потерял в боях левую руку и правую ногу, передвигался с трудом, но работу свою выполнял честно и добросовестно.
Знаки внимания со стороны Мышкина в виде вина, пива, самогонки, разбавленного денатурата, спирта, браги принимал охотно, пили вместе и вели долгие задушевные беседы о работе, о партии, лично о Л.И. Брежневе и товарище Громыко. Однажды, когда Гранатов в беседе вдруг перешел на разговоры о женщинах, Семен Иванович сразу понял: пора начинать. И начал. И предложил. Предложил своему захмелевшему собеседнику изменить ему запись в трудовой книжке на более значимую и весомую, вроде «заместитель директора по складскому хозяйству», вместо серенькой и невзрачненькой «кладовщик центрального склада».
- Что?! Что нужно?! - не до конца понимая, что от него требуется, переспросил Гранатов, чуть не падая со своего стула.
- Запись! Всего лишь запись измени, тебе ведь это ничего не стоит! - ответил с улыбочкой Семен Иванович, начиная откупоривать следующую бутылку водки.
Услыхав такое, кадровик тут же протрезвел. С трудом поднялся из-за стола.
- Ах ты, гадина паршивая! - задыхаясь от гнева, произнес Гранатов. - А я-то думал, он со мной по дружбе пьет, а оказалось?.. Ах ты, блоха вонючая, власовец смердящий, вон что задумал, мерзавец!
С этими словами Николай единственной здоровой рукой взял Мышкина за шкирку и единственной здоровой ногой выпинал того из своего кабинета.
Прошло несколько дней. Синяк на ягодице потихоньку рассосался. Поняв, что номер с кадровиком провалился, Мышкин предпринял попытку повлиять на ситуацию через председателя парткома и председателя месткома. Действовал осторожно, начинал издалека. Его внимательно слушали, где-то даже соглашались, поддакивали, кивали, когда пили водку, даже иногда что-то обещали. Но когда подходило время действовать, посылали просителя подальше, применяя при этом популярные короткие, но очень емкие и доходчивые русские слова. После очередного провала Мышкин переживал. По нескольку дней находился в трансе. Затем собирался с силами, обдумывал тактику дальнейших мероприятий и начинал действовать по вновь утвержденному плану.
Однажды он хорошенько подготовился и посетил кабинет самого директора леспромхоза товарища Коршунова Петра Гавриловича. Беседа продлилась ровно час. О чем разговаривали два сослуживца, никто не знает. Но в леспромхозе вскоре появился приказ, в котором говорилось, что рядовой кладовщик центрального склада товарищ Мышкин С. И. переводится на должность старшего кладовщика центрального склада с изменением записи в трудовой книжке и увеличением оклада на один рубль двадцать копеек.
- Мелочь, а приятно! - прочитав приказ, произнес Семен Иванович, быстренько подсчитав в уме, что можно приобрести на эту сумму.
Но на этом сюрпризы от директора не закончились. По всей территории склада, начиная от центральных ворот и заканчивая деревянной уборной, он распорядился установить картонные таблички, на которых красовалась надпись: «Старший кладовщик находится там», и здоровая, нарисованная черной краской рука указательным пальцем указывала, где в данный момент восседает товарищ Мышкин.
Но и это еще не все. В темном сарае, где обычно хранились пакля, вата, веревки, шпагат и детские горшки, для старшего кладовщика отгородили фанерой небольшой уголок. После этого там поставили старое трюмо, два стула, потертый стол, металлический сейф, повесили портреты В.И. Ленина, Л.И. Брежнева и картину с названием «У озера», хотя на холсте было изображено торфяное болото. На двери прибили табличку со словами «Старший кладовщик центрального склада Мышкин С.И.», которая придавала фанерной коробке важность и какую-то солидность.
От произошедших долгожданных перемен у Семена Ивановича закружилась голова. Он возгордился, начал постоянно выпячивать грудь, перестал кое с кем разговаривать, а с остальными говорил свысока, оттопыривая при этом нижнюю губу.
Со временем чувство эйфории у Мышкина стало проходить. На Семена Ивановича по-прежнему никто не обращал внимания. Даже со стороны администрации к нему, старшему кладовщику, отношение было такое же, как к кладовщику обычному, то есть как к грузчику или водителю гужевого транспорта. Семен Иванович впал в депрессию. Зеленая тоска стала частым его гостем, а черная хандра бегала за ним по пятам. Неизвестно, чем бы все это могло кончиться, если бы не поздравительная открытка и приглашение на праздничный ужин по случаю юбилейной даты.
В этот вечер он прибежал домой самым счастливым человеком на земле и с гордостью показал жене Глафире Михайловне приглашение на праздничный вечер.
- Господи! Господи Боже мой! - громко запричитала Глафира, стараясь полностью осмыслить текст открытки. - Не забыли! Вспомнили! Ты только посмотри! Ты только посмотри! Слова-то какие замечательные: «уважаемый», «в Вашу честь»! - радостно шептала она, до конца не веря своим глазам.
Такую замечательную новость решено было немедленно отметить. По этому случаю Глафира Михайловна пригласила в гости лучшую подругу и соседку, Лиду Клюквину по прозвищу Лида Уксус. Лида была старой девой. Работала швеей второго разряда и специализировалась на пошиве брезентовых фартуков для работников местной скотобойни. Была она очень добросовестная, трудолюбивая, постоянно выполняла план производства и каждый год писала заявления о принятии ее в комитет комсомола, хотя бы на сорок втором году жизни. В этой просьбе Лиде отказывали. Правда, впоследствии, учитывая ее пролетарское происхождение и тягу к производственному совершенству, ей разрешили кроить холще- вые рукавицы и пришивать рукава к ватным телогрейкам.
- Какой вы молодец, Семен Иванович! Какой же все-таки зы авторитетный! - едва переступив порог, начала нахваливать она хозяина дома. - Не каждому, ох, не каждому выпадает такая честь, чтобы его день рождения справляли всем миром, да еще и в присутствии всего руководства, во главе с самим директором леспромхоза.
- Говорят, даже представитель райкома приедет! - добавил Мышкин, гордо выпячивая вперед нижнюю губу.
- Естественно, само собой, разумеется! -- продолжала напевать Лида Уксус. - Как на такое мероприятие не приехать, юбилей все-таки, и не у простого работника леса, а у старшего кладовщика центрального склада, а это вам не хухры-мухры.
С этими словами она многозначительно подняла вверх указательный палец, подчеркивая тем самым, что должность Семена Ивановича находится в одном ряду с должностью заместителя министра лесного хозяйства по общим вопросам. Услышав такие слова, Мышкин еще сильнее выпятил нижнюю губу, расправил пошире плечи, стряхнул пылинку с домашнего обвисшего на коленях трико и предложил женщинам выпить вина по случаю приближения торжества.
- Может, сразу с водочки начнем? - предложила Глафира, выставляя на стол запотевшую бутылку.
- Ну а почему бы и нет? Можно! – обрадовалась Лида.
После первого захода Лида Уксус разошлась. Она весь вечер хвалила Семена Ивановича, вспоминая все то, что он сделал для своей семьи; за каких-то двадцать лет получил двухкомнатные хоромы в панельном доме на первом этаже, вместе с супругой воспитал двух здоровых сыновей, которые сейчас работают трактористами в Средней Азии. Не обошла стороной и домик в деревне, за которым Семен Иванович продолжает ухаживать вот уже на протяжении пятнадцати лет. Говорила много хорошего и в конце вечера затронула больную для супругов Мышкиных тему.
Эх, ружье бы вам, Семен Иванович, ружье бы вам хорошее! - сказала Лида. - Вон зверья в лесу сколько много, на стреляли бы кабанов, зайцев, глухарей, так и до коммунизма свободно можно было бы дожить.
Тема эта для Семена Ивановича и в самом деле была очень больной. Он давно мечтал купить ружье и завести породистую собаку. Мало того, он даже подготовил конуру и вольер для будущего щенка, скопил деньги для приобретения ружья, но каждый раз какая-то невидимая магическая сила не давала ему совершить покупку. Он завидовал охотникам, которые каждые выходные выходили из леса, обвешанные зайцами и дикими утками.
- Куплю, на следующий год обязательно двуствольное ружье куплю! - обещал себе Мышкин глядя в зеркало на свое отражение.
Но наступал следующий год, ружье продолжало лежать в магазине и все оставалось на своих местах.
Вечер подходил к концу. Изрядно захмелев, Лида внезапно прекратила нахваливать будущего юбиляра и почему-то вспомнила об одежде, в которой супруги должны будут появиться на праздничном торжестве. Ну, если взять самого Семена Ивановича, то для этого случая у него имелся почти новый костюм, которому через две недели должно было исполниться двадцать восемь лет. А вот что касается хозяйки, тут происходила осечка. Кроме фуфайки, кирзовых сапог и еще кое-чего подобного рода, в гардеробе у Глафиры Михайловны пока ничего не наблюдалось.
- Ничего, милая, не переживай! Все сделаем! - успокаивала Глафиру Лида Уксус. - Найдем, из чего костюм сшить, будешь у нас похожа на артистку или звезду эстрады!
Слов на ветер Лида не бросала. В старой скатерти, которую она нашла в сундуке у Глафиры, она вырезала отверстие диаметром двадцать сантиметров, пришила по краям скатерти бахрому от абажура, с передней стороны красиво нанесла гуашью «Атоммаш», сзади крупно написала «СССР», а по бокам нарисовала серп и молот. Старую бархатную юбку, которая когда-то принадлежала бабушке Глафиры Михайловны, Лида отремонтировала оригинальным способом. Она не ст ла штопать на юбке многочисленные дыры, проеденные молью, а пришила сзади брезентовый фартук, который предназначался для работников забойного цеха.
Вскоре все было готово. Началась примерка.
- Это мексиканская мода! - пояснила Лида, когда увидела удивленный взгляд Семена Ивановича.
Юбка и накидка, больше похожая на лошадиную попону, пришлась хозяйке по душе.
- Боже мой! Какая прелесть, какое сказочное одеяние! - примерив костюм, запричитала Глафира Михайловна.
Неожиданно наряд жены понравился и самому Семену Ивановичу.
- Смело! Свежо! Интересно! - отметил он, обрадованный тем, что не пришлось тратиться на непредвиденные расходы.
Наконец настал долгожданный день. В это утро Семен Иванович Мышкин проснулся в приподнятом настроении.
- С днем рождения, милый! - произнесла супруга и подарила мужу дефицитный одеколон «Саша», позолоченные часы и массу добрых, нежных поцелуев. - Поздравляю тебя, родной! - ласково произнесла она, после чего пригласила счастливого мужа за стол, где стояли свежая выпечка, домашняя хмельная настойка и красивый торт с цифрой «50».
Торжественный вечер был запланирован на семнадцать ноль- ноль. Мышкины пришли в пятнадцать тридцать и все полтора часа ходили по клубу, давая рабочим советы. В помещении царила предпраздничная суета. В фойе девчонки, работницы буфета, накрывали большой п-образный стол. Художники заканчивали развешивать плакаты с коммунистическими призывами и бравыми лозунгами. Техслужащие вешали на окна огромные выглаженные шторы. Костя Селиванов, в каждой бочке затычка, бегал с целой охапкой портретов Владимира Ильича Ленина и развешивал их везде, включая умывальник и слесарку в подвальном помещении клуба. Даже в курительной комнате он умудрился повесить портрет Ф.Э. Дзержинского, который сурово смотрел на мужиков, словно стараясь определить среди них врагов леспромхозовской администрации.
Мышкины ходили по фойе взад и вперед, ловя на себе любопытные взгляды. Они были очень довольны постоянным вниманием и частыми поздравлениями со стороны присутствующих. Юбиляр выглядел великолепно. Он был облачен в хорошо отутюженный черный костюм. Наглаженные черные брюки спускались в черные сапоги, до блеска начищенные ваксой. Под черным пиджаком находилась белоснежная рубашка, а вместо галстука на шее Семена Ивановича красовалась черная элегантная бабочка.
Семен Иванович совсем не был готов к такому повороту событий. У него никогда раньше не брали интервью, даже такая захудалая пресса, какую представлял товарищ Брехов, стоящий перед Мышкиным без двух передних зубов и в серой рубашке не первой свежести. Поэтому Семен Иванович сильно заволновался, начал невпопад жестикулировать и в конце концов смог произнести только одну фразу:
- Слава трудовому народу!
- На сегодняшний день лозунг очень актуальный, - заметил корреспонден, делая короткую запись в своем блокноте. - Очень актуальный!
Услыхав слова Иннокентия, Мышкин выпятил грудь, с гордостью оглядел присутствующих, слегка напыжился и с пафосом в голосе произнес:
- Наша должность и не такому научит!
- А если что-то не так, - поддержала мужа супруга, - то наша любимая партия подскажет!
- Это тоже логично, - вновь согласился Брехов. От гордости за своего мужа у Глафиры Михайловны закружилась голова. Она расхаживала по клубу и никак не могла поверить в то, что вся эта беготня обслуживающего персонала, суета, спешные приготовления, работа буфета, масса призывов и плакатов на стенах - это все ради того, чтобы ее, именно ее супруга поздравили с пятидесятилетним юбилеем. Она крепко держала Семена Ивановича под руку. Постоянно крутила головой, не переставая читать плакаты с ленинскими призывами, в которых мало чего понимала.
Тем временем украшение клуба подходило к концу. По всему залу успели развесить гирлянды лампочек. На бархатных шторах, в объятиях оливковых ветвей, красовалась огромная цифра «50». Плакаты со словами «Поздравляем» напоминали присутствующим трактористам о проведении в клубе какого-то важного мероприятия. Количество портретов и бюстов В.И. Ленина зашкаливало. Самый большой портрет вождя находился в центре сцены, висел чуть выше цифры «50» и впечатлял своими размерами. Под ним, на полу, расположился большой гипсовый бюст. Два бюстика поменьше находились по краям длинного стола, за которым восседали самые избранные люди леспромхоза. Совсем маленький уместился в углу трибуны и, прищурив один глаз, внимательно следил за правильностью построения оратором пламенной агитационной речи. Политической агитации в клубе было так много, что приглашенная на торжество бригада лесорубов не сразу поняла, куда попала и подозвала к себе официанта, пробегающего мимо.