Российская империя (часть 2)
- Ну, я имею в виду убийство, или там изнасилование, может, ограбление прииска, взятие кассы?! Или там, ну я не знаю...
- Нет! Нет! Ну что вы? Какая там касса, какое убийство, какое ограбление! Вы что? Я по собственному желанию, по зову сердца, по направлению нашей любимой партии!
От услышанного глаза мужиков осоловели. Они вновь переглянулись, внимательно посмотрели на Рябчикова, пытаясь по его лицу как можно точней определить степень его шизофрении. Установить диагноз с ходу не удалось. Попутчики отошли в сторону и под предлогом небольшого перекура перекинулись меж собой некоторыми соображениями.
- Скрывает! Не хочет колоться! Статья, видимо, серьезная?! - испуганно заметил Медведев. - Не иначе как двойное убийство?! Как ты считаешь?!
Да! Правильно! Возможно, даже и с ограблением банка! К нам по собственному желанию не ездят, да тем более по зову сердца! - согласился Лапа. - Ты же знаешь, как к нам можно попасть! По чьим рекомендациям...
- Ну, тихо! Тихо ты! А то вдруг это засланный казачок... - Зоркий покосился в сторону Рябчикова. - Да, подозрительный фраер!
Выкурив по самокрутке, мужики вернулись.
- Ну что, может, выпьем за знакомство, да и дорогу скоротаем?! - предложил Медведев.
Волков против такого предложения не возражал и мгновенно соорудил что-то вроде стола из чемодана парторга.
- А почему бы и нет?! - согласился Федор Андреевич. - Конечно, нужно выпить!
Он открыл свою дорожную сумку и достал оттуда небольшую плоскую бутылку дорогого армянского коньяка, половину палки «докторской» колбасы, пару вареных яиц и кусочек твердого сыра. На такую закуску мужики почему-то посмотрели с недоверием.
- Как бы он нас не отравил! - шепнул Медведев своему приятелю.
Волков промолчал.
В следующий момент попутчики выложили на стол двухлитровую фляжку чистого медицинского спирта, огромный шматок копченого сала, тушку вяленого глухаря, небольшого слабосоленого осетра, килограммовый кусок вареной лосятины, две литровые стеклянные банки с какими-то консервами, чеснок, лук и каравай душистого хлеба, от запаха которого у парторга закружилась голова.
- Ну что, по маленькой?! - предложил Зоркий.
- Ребята, я столько не выпью!
Алюминиевая кружка была наполовину заполнена медицинским спиртом. Мужики удивились.
- Ну а мы другими дозами пить не умеем! - признался Волков. - Не пробирает нас!
Он достал из сумки пустую полулитровую стеклянную банку и для Рябчикова плеснул в нее несколько глотков спирта.
- Ну что, поехали?! - Зоркий поднял алюминиевую кружку. - За знакомство!
Федор Андреевич поддеРжал компанию и сделал несколько небольших глотков. По телу сразу стало распространяться приятное тепло. Кровь ударила в лицо, появилось легкое успокаивающее опьянение. На душе стало как-то хорошо и уютно. Немного поднялось настроение, и тоска о жизни в цивилизованном городе стала не такой острой.
- Вы закусывайте! Закусывайте! - Медведев заботливо подал Рябчикову большой ломоть хлеба с копченым салом и кусочками консервов из стеклянной посуды. - А то быстро с катушек слетите!
«Странные они какие-то!» - подумал Федор Андреевич.
Копченое сало таяло во рту. Вкус консервов напоминал мякоть форели. Рябчиков наслаждался закуской.
«Одеты-то как интересно! В галифе с лампасами, старомодные косоворотки. Кепки такие же! Короче, похожи на казаков царской России».
- Мужики, а у вас Советская власть есть?! - неожиданно спросил захмелевший Рябчиков.
От такого вопроса Медведев вдруг поперхнулся и громко закашлял, а Волков, пытаясь высморкаться, уже стоял возле открытого окна. Прошло минут пять. Ребята пришли в себя, и на повторный вопрос о наличии в поселке Советской власти Медведев четко ответил:
- Власть в поселке есть!
- Вам она нравится?! - Рябчиков прищурил глаза.
- Наша власть нормальному человеку не может не нравиться!
- Это точно! - подтвердил слова друта Волков. - Наша власть для умных людей! А если человек дундук или того хуже, дуралей-фанатик, тогда сливай воду, сматывай удочки!
Ответом своих новых попутчиков Федор Андреевич остался доволен, хотя мало чего из него понял. Вскоре от Зоркого вновь поступило предложение выпить. Выпили с большим удовольствием. Парторг навалился на закуску, уминая за обе щеки душистый хлеб, вареную лосятину и удивительно вкусные консервы из стеклянной банки. Такой вкуснятины Рябчиков за всю свою жизнь не едал никогда.
- - Мужики, а что это за мясо у вас такое изумительное?! - наконец спросил он.
- Вы про это? В стеклянной банке? - Волков взял консервы в руку и приподнял над столом.
- Да-да, именно это. Уж больно вкусно! - Федор Андреевич соорудил себе толстый бугерброд.
- Это наша гордость! Наша слава! Продукт против старения и для улучшения потенции! - Волков любовался золотистыми кусочками мяса.
Рябчиков продолжал внимательно слушать.
- Это натуральная лесная гадюка в собственном соку!
- Что-о? Это гадюка?! - обомлел парторг.
- Да, настоящая гадюка. Лесная черная, не моложе двух лет, толщиной не менее четырех сантиметров. У нас такой стандарт, - с гордостью поделился секретом Волков.
- А-а-а! - заорал Рябчиков, услышав такой ответ. - Ужас! Помогите! - успел крикнуть он, после чего с сильными рвотными позывами бросился к открытому окну.
Мужики, не понимая, переглянулись и пожали плечами.
- Чего это с ним? - Волков от удивления вытаращил глаза.
- На-ка, лучше затянись. Сразу полегчает, - предложил Медведев, сочувственно протягивая парторгу дымящуюся самокрутку.
Несколько глубоких затяжек крепкого табака быстро привели Рябчикова в чувство.
- Фу ты, отпустило, - Федор Андреевич вернулся на место и, бледный как простыня, опустился на скамейку.
Прошло несколько минут. Рябчиков, решив больше не злоупотреблять спиртным, плеснул в кружки попутчиков по нескольку глотков дорогого коньяка и нарезал кружочками вареную колбасу. Мужики с опаской посмотрели на подозрительную закуску.
- А что это за деликатес такой? - указали они на колбасу.
- Это? Да это обычная «докторская» колбаса, у нас ее в магазинах продают.
- Это что? Из ляжки какого-нибудь местного доктора, что ли?
Да нет, ну что вы, - Рябчиков улыбнулся. - Это просто наименование такое. Есть колбаса «докторская», есть «молочная», есть «походная» и так далее...
- Ну что, будем здоровы! - произнес тост Федор Андреевич.
Мужики чокнулись, с нескрываемой опаской выпили и начали закусывать колбасой.
Первым, еле сдерживая позывы рвоты, к окну кинулся Медведев Егор. Вдогонку ему уже мчался Волков Сергей.
«Видимо, им моя колбаса не понравилась? - подумал Рябчиков. - Хорошая колбаса, вкусная. Чего они там, что-то я их совсем не понимаю».
- Мужики, нате-ка лучше затянитесь. Может, полегчает.
Друзья дрожащими руками схватили самокрутку и, по очереди глубоко затягиваясь, моментально ее выкурили. После этого они остановили дрезину, выскочили на улицу и минут десять пили холодную воду прямо из ручья, умывались и время от времени промывали себе желудок. В дрезину ребята вернулись уже в приподнятом настроении, хотя воспоминания о вареной колбасе еще долго не сходили с их мужественных лиц.
Сколько прошло времени, Рябчиков не помнил, проснулся он оттого, что кто-то настойчиво тряс его за плечо.
- Федор Андреевич! Подъем! Приехали!
Рядом с ним стоял Медведев Егор.
- Приехали, Федор Андреевич! На выход!
Рябчиков вышел из дрезины и чуть было не завыл волком. Кругом, куда ни глянь, расстилалась густая тайга. Здесь даже не было перрона. Просто возле железнодорожных рельсов была засыпана щебнем небольшая площадка десять на десять метров. Хотя чуть подальше, возле громадных вековых сосен, стоял небольшой, но очень уютный красивый домик. Под высоким и просторным навесом была привязана пара крупных лошадей. На берегу таежной речки виднелись банька, несколько сараев, летняя кухня, хлев, в котором мычала корова и хрюкали молодые поросята. Привязанный к березке козленок медленно жевал травку и внимательно наблюдал за приезжими.
Из дома вышел мужчина с широкой густой бородой, ока завшийся охранником железнодорожного моста. С ним находились две здоровенные лайки, которые тихонько урчали и не спускали с Рябчикова своих умных карих глаз. Спина Федора Андреевича немедленно вспотела от страха. Медведев тут же подошел к бородатому и, взяв того под руку, отвел немного в сторону.
- Кто такой? - тихонько спросил охранник, кивая в сторону Рябчикова. - Он к нам по рекомендации или?..
Собаки зарычали еще громче.
- Не знаю. Мы пока не поняли, - Зоркий пожал плечами. - Говорит, но зову сердца и по направлению партии.
Бородатый недоверчиво посмотрел в сторону Федора Андреевича.
- По направлению партии, говоришь?
Услыхав слово «партия», собачки устремили взор на своего хозяина, показывая немедленную готовность разорвать в клочья нового парторга и его чемодан вместе с вонючей колбасой.
- Ну-ка, на место! Пошли на место! - разгадав намерения лаек, скомандовал хозяин.
Понятливые собачки убежали по указанному адресу.
- Далеко еще до поселка? - спросил Рябчиков у Лапы.
Зоркий тем временем продолжал беседовать с бородатым.
- Да нет, километров десять с гаком, но это ежели по дороге, а если по тропке, то намного меньше.
Услышав такой ответ, Федор Андреевич глубоко вздохнул.
Тропинка, по которой попутчики повели парторга, была неширокая, но зато очень утоптанная и петляла среди толстых деревьев соснового бора. Идти было легко и даже приятно. От свежего воздуха кружилась голова.
- Давайте чемодан понесу, - предложил Волков. - Помогу хоть немного.
С одной походной сумкой через плечо идти Рябчикову стало намного легче. Освободившись от тяжести, он вдруг стал замечать и бруснику, которой вдоль тропинки было видимо- невидимо, и целые поляны белых грибов, стайки рябчиков, постоянно перелетающих с места на место и...
- Помогите! - в следующую секунду заорал он. - Помогите! Сматываемся, мужики!
Недалеко от тропы на пеньке сидел огромный бурый медведь и внимательно наблюдал за приближающимися к нему путниками.
- Не бойтесь, не бойтесь, - произнес Волков. Сделал он это вовремя, так как парторг чуть было не наложил в штаны. - Это он нас дожидается. Он у нас добрый, смирный. А ведь такой раньше злодей был, женщин по тайге гонял, ребятишек путал, скотину задирал, безобразничал по полной программе.
Волков добродушно улыбнулся.
- А сейчас никого, случайно, не задирает?! - парторг дрожал всем телом и едва шевелил языком.
На его голове появились первые седые волосы.
- Сейчас нет. Вы успокойтесь. Это раньше он был тут грозой округи. Покою никому не давал. А сейчас приручили, успокоился, во всем нам помогает, слушается. Молодец! Одним словом, перевоспитался.
- Не понял, а как вы его приручили? - Рябчиков был близок к обмороку.
- Да так и приручили. Поймали да березовыми дубинами по ребрам! Он сразу не понял, и во второй раз тоже не понял. Так мы его в третий раз поймали, бить не стали, а просто взяли да одно яйцо ему и отстрелили.
- Ну и как он после этого?!
- Да как, как. После этого сразу поумнел.
В это время медведь, видимо, почувствовав, что разговор идет о нем, поднялся во весь рост, поставил заднюю лапу на пенек, а передней стал показывать, что с ним случилось в результате такого сурового воспитания.
- Ишь ты какой! - произнес Волков. - Жаловаться надумал новому-то человеку!
В это время мужики свернули с тропы.
- Эй, увалень, ну-ка чего там сидишь, иди-ка сюда! - добродушно крикнул Зоркий.
В следующую минуту медведь поднялся с пенька, подбе жал, встал на задние лапы и как человек начал обниматься с мужиками. От этого зрелища у Рябчикова на спине зашевелились редкие волосы. Волосы на его голове шевелились уже давно.
«Этого не может быть! Это какое-то наваждение! Это сон! - подумал парторг. - Куда я попал?!»
Федор Андреевич вытащил из кармана булавку и что есть силы воткнул ее себе в ягодицу. Боль, конечно, чувствовалась, но не до такой степени, чтобы не заметить, как огромных размеров медведь от радости сначала скакал, как на батуте, потом валялся на спине, плясал вприсядку, а потом опустился рядом с Зорким и положил тому на колени свою большущую голову.
То, что происходило дальше, Федор Михайлович не мог осознать до конца своих дней, а рассказывать об этом никому не решался, боясь, что его посчитают душевнобольным.
- Короче, ты, таежный хулиган! - ласково обратился Зоркий к медведю. - Через неделю к нам в поселок должна приехать комиссия! Пойдут они по этой вот самой тропке.
Медведь насторожился и навострил уши. В это время Рябчиков затрясся еще сильней и постарался вспомнить какую- нибудь молитву. Что-то, видимо, вспомнил, потому что его 1убы зашептали слова, а правая рука неумело начала осенять его широким крестом. Увидев такое дело, медведь сразу успокоился, перестал рычать и бросать на парторга злобные подозрительные взгляды.
- Слушай сюда! - тем временем продолжал Зоркий. - Там, среди этой толпы, будет находиться один человек в кожаных галифе, в замшевом пиджаке, в очках, с портфелем, при галстуке и в такой же кепке, как у меня. Короче, ты его легко узнаешь, так как от него будет попахивать слегка подпорченной кабаньей шкурой.
- Апчхи! - медведь неожиданно громко чихнул.
- Будь здоров! - Зоркий потрепал бурого за ухо, - Так вот, этого мужика не трогать! Это свой. Остальных гоняй по тайге да гоняй так, чтоб они дорогу сюда забыли раз и навсегда. Ты меня понял?
Егор посмотрел на преданную морду медведя. Зверь раз вел лапы в стороны, давая понять, что все будет исполнено, причем в лучшем виде.
- Ну, раз тебе все понятно...
Зоркий поднялся, развязал свой рюкзак и достал краюху черного хлеба. Медведь облизнулся.
- На-ка тебе еще! - произнес Волков, тоже развязывая рюкзак.
После этого он выложил на пенек кусок сала, баночку меда,
кулек конфет и банку с мясом гадюки. Не соблюдая никаких правил приличия, медведь схватил банку, быстро сорвал с нее крышку и с огромным удовольствием начал поедать нежное мясо. Рябчикова вновь стало мутить. Через несколько минут, тепло попрощавшись с хозяином тайги, мужики продолжили прерванный путь. Шли быстро. Таежная тропинка становилась все шире и шире, а кое-где между деревьев стали появляться просветы.
Минут через двадцать путники вышли на опушку леса. Рябчикова немного пошатывало, он плохо соображал, в его голове смешались медведи, похожие на людей, люди, похожие на медведей, дремучий лес, дрезина, консервы из гадюки, змеиная у.лыб- ка второго секретаря райкома и его непонятная просьба.
«О какой счастливой жизни он мне там намекал?! - подумал Рябчиков. - В такой глухомани можно только деградировать!» Чтобы не упасть, парторг держался за рукав Сергея Волкова и тихонько постанывал.
- Ну что, вот мы и дома!
Глазам Федора Андреевича открылась интересная картина.
Сначала он посмотрел влево. Недалеко от тропинки на зеленом лугу паслись несколько рослых коней. Рядом с ними стоял мужчина в одежде дореволюционного казака и с интересом посматривал в сторону приезжих. Чуть дальше виднелась неширокая речка, на берегу которой ребятишки смолили деревянную лодку. Кругом стояла тишина, веяло спокойствием и умиротворением. Немного ниже по реке трое рыбаков ставили сети.
Вдоль таежной реки, по всему ее берегу, тянулись ряды красивых домов, больше похожих на заграничные коттеджи, деревянные или из цветного кирпича, одно или двухэтажные,
правда, кое-где встречались коттеджи и в три этажа, но их было гораздо меньше, и выделялись они великолепной архитектурой и строительными изысками.
Возле каждого дома виднелись ухоженные палисадники с многочисленными яблоньками, с аккуратно подстриженными лужайками, с гаражами, в открытых воротах которых виднелись моторные катера, больше похожие на небольшие яхты. По всей улице возвышались невысокие электрические столбы, стилизованные под старину. Улицы и тротуары были вымощены каким-то местным камнем.
Парторгу казалось, что он попал в Швейцарию, Германию, Голландию или на остров Слоновой Кости. Он вдруг вспомнил, что видел что-то подобное, правда, только на фотографиях немецкого глянцевого журнала и еще в американском кино про любовь, в котором молодой рабочий завода женился на миллионерше бальзаковского возраста.
Не до конца понимая, что происходит, Рябчиков повернул голову вправо и практически окаменел от удивления.
- Папа! - тихо прошептал он, вспоминая родного отца, видного партийного деятеля.
Теперь перед глазами Федора Андреевича вырисовывалась совсем другая картина. Куда ни падал взор нового парторга, повсюду он видел покосившиеся и почерневшие от времени избы, заборы, не падающие только потому, что они были подперты толстыми колами, такие же страшненькие сараи, мало чем отличающиеся от деревенских изб, поселковая улица, посреди которой застрял трелевочный трактор, тротуары из давно прогнивших досок. Чуть подальше, ближе к лесу, Рябчиков заметил красочный лозунг, на котором были начертаны знакомые до боли слова: «Товарищи! Мы придем к победе коммунистического труда!».
Возле этого лозунга стояли полуразобранные трелевочные трактора, у которых копошились чумазые рабочие, применявшие для ремонта техники исключительно кувалду и зубило. Ближе к лесу расположился ряд домов барачного типа, из печных труб которых валил дым, и чей-то пьяный голос под звуки гармошки пел похабные частушки. Дальше по улице из-за угла небольшого административного здания выглядывал угол пивнушки, в которой шла жестокая драка, а из ее окон прямо на головы прохожих регулярно вылетали пустые пивные кружки.
- Батюшки-светы! - вырвалось у Рябчикова. - Это как все называется?
Его дрожащая рука обвела ближайшую округу.
- Вот это, - Медведев показал на красивые коттеджи, - это поселок, который называется Россия. А вот тот, - он указал на бараки, - поселок Социализм. А все вместе - это поселок Глуховский. Поняли?