Плохая примета (Часть 4)
- Да-а-а! Видимо, у старика с головой полный Гитлер капут!
Однозначно! Однозначно! - поддержал своего друга Шура Мутный. - Я, кстати, всегда ему говорил, давай, дедок, завязывай, забирай водяру и спиртяшку, показывай лежбище этих лесных хунвейбинов, а он ни в какую, нет и все! Надо, мол, мне с духами посоветоваться. А после начинает ахинею нести, вот и сидишь тут как дурак, нюхаешь его вонючие ноги. А он все бу-бу-бу... да бу-бу-бу! А один раз, прикинь, бакланит: «Не ходите, мужики, в тайгу, плохая примета, у Люси Новосявской бутыль с брагой лопнула», ну, мы как про такую примету услышали, как послали его...
Куда охотники послали старика-шамана, Володя Кукушкин
узнать не успел, так как в этот момент Ясак резко мотнул
головой и почти гневно произнес:
- Два дурачка, два местных придурка, сильно с духами мешают общаться. Ошень, ошень сильно, однако.
После этого неустановленные лица нанесли по горбу Шуры Мутного три коротких, но чувствительных удара.
- Кто тут? - морщась от боли и оглядывая юрту, испуганно
произнес Мутный. - Чур меня! Чур меня!
Но в юрте, кроме Кукушкина, здоровенной моли и старика
якута, который опять жалел какую-то березку, никого не было.
- Мистика какая-то! Перепил я, что ли? Ничего не понимаю! - произнес Шура, подозрительно посматривая на шамана.
Но в этот самый момент Ясака затрясло.
- Карту! Скорее, карту! - громко закричал Мутный. - Быстрее! Кукушкин все понял. Он быстро развернул свиток, поднял
вонючие ноги шамана и засунул под них карту.
В этот самый момент Тунгусский Метеорит еще сильнее затряс головой, вторично плюнул на сапоги Мутного, разорвал лежащую рядом газету с портретом Брежнева, громко крикнул: «Мир! Труд! Май!» и указательным пальцем ткнул в предполагаемую лежку зверя.
В юрте наступила гробовая тишина.
- В Каменном урочище он, - тихо, почти шепотом, произнес шаман, - под вторым выворотнем, возле расколотого валуна, напротив дуба, где парторг Вася Душегубов повесился.
Такую точную информацию Ясак никогда прежде не давал. Почему-то в тот момент у Шуры Мутного екнуло сердце. Не подав виду, он рассчитался со стариком, забрал карту и
вместе со своим другом покинул жилище якута.
- Ой-ой-ой! - неожиданно вскрикнул Шура, вновь споткнувшись
на ровном месте и врезавшись башкой в ствол стройной березки.
Хи-хи! - послышался из юрты негромкий смех. Тем временем, получив полную и подробнейшую информа цию о месте лежки медведя и его друга лося Сероводорода, бригада охотников начала спешно готовиться к их отстрелу.
- Будем бить всех, в том числе и разведчиков! - с жаром говорил Мутный, раскладывая карту перед капитаном Решет- киным. - Всех гадов укокошим, чтоб впредь неповадно было над людьми надсмехаться.
- Правильно говоришь, - поддержал, его Петр Моисеевич, - мясо кабанов пустим на колбасу, шкуры пойдут на ковры, а из волков сошьем себе по тулупу.
- Да там не только по тулупу сшить можно, но и на унты свободно останется, гражданин начальник.
- На том и порешим!
Вскоре новость о предстоящей крупной облаве облетела весь поселок. Все без исключения местные жители хорошо понимали серьезность предстоящего мероприятия. Даже Люся-самогонщица, и та догадывалась, что шансов вырваться из узкого прохода Каменного урочища у лося, кабанов и косолапого медведя практически нет.
В леспромхозовских цехах стали появляться разные слухи. Одни говорили, что в урочище собрались кабаны со всего района, другие утверждали, что это никакие не кабаны, а громадная стая серых разбойников, которые хотят обосноваться возле поселка, а зимой, когда будет голодно и холодно, разорвать на куски всех его жителей. Третьи утверждали, что все это ерунда и, ссылаясь на разговор со старым шаманом-яку- том, по секрету сообщали, что в урочище собирается мощная медвежья династия, которая хочет наказать партийных леспромхозовских работников за то, что те себя плохо ведут при посещении лесного массива в осенне-зимний период.
Разговоров и сплетен было множество. Шептались везде: на работе, дома, в общественной уборной, в пивнушке, на заседании парткома, месткома и даже у ворот поселкового кладбища, когда хоронили восьмидесятилетнюю выжившую из ума партийную активистку. Естественно, знала об этом и Маргарита Решеткина, и поэтому готовилась основательно. В сарае до потолка возвышались тазы для свежего мяса, наточенные ножи лежали на столе и ждали своего часа, растяжки для просушки шкур находились в полной боевой готовности, груда мешков запасенной крупной соли предрекала удачный исход грандиозной охоты.
К вечеру в гости к Маргарите неожиданно забежала работница пилорамы Дуська Трындычихина. Она молча прошла в комнату и выложила на стол сто пятьдесят рублей.
- За шкуру волка и три килограмма мяса кабана! - произнесла она, присаживаясь на табуретку.
Маргарита ничего не поняла, но на деньги посмотрела с жадностью.
- Ну а чего тут не понять? - увидев замешательство хозяйки, добавила Дуська. - У вашего мужа карабин с оптическим прицелом, стреляет он отлично, смелый, отважный, храбрый, организовал очень серьезную охоту, зверья в урочище зашло видимо-невидимо, разных мастей, в поселке говорят, что их оттуда охотники не выпустят, поэтому я заранее заказ делаю.
Маргарита на секунду задумалась. Она даже хотела сказать, что об оплате пока говорить рановато, но деньги, так заманчиво лежащие на белой скатерти, не давали женщине покоя.
- Ну ладно, - дрожащим от волнения голосом произнесла она, - договорились!
С этими словами Маргарита сгребла купюры, спрятала их в дальний ящик деревянного комода, развернула ученическую тетрадь, на первом листе записала Дусину фамилию, напротив нее красиво вывела число «сто пятьдесят», а в скобочках добавила «шкура волка и три килограмма мяса кабана».
Довольная, что удалось договориться, Дуся ушла домой. Маргарита закрыла за ней дверь и продолжила подготовку к разделке туши пока еще не убитого медведя. В дверь постучались. На пороге стояла Клавдия-шпалоукладчица. Она, как и Дуся Трындычихина, прошла в комнату, уселась на табуретку, вытащила из большущей сумки кошелек с деньгами и положила на стол двести рублей пятьдесят копеек.
- Заказываю шкуру кабана и пять килограммов лосиного мяса.
Маргарита отказываться не стала. Она тут же взяла со стола деньги, спрятала их в укромное место и сделала необходимую запись под номером два в ученической тетрадке.
В этот вечер двери в квартире Решеткиных практически не закрывались. Приходили в основном женщины. Прослышав, что Петр Моисеевич готовится отстрелять целую тракторную тележку дикого зверья, люди шли заказать кто шкуру волка, кто шкуру кабана, кто лося, кто свежего мяса, кто печени, и только Люся-самогонщица не стала просить ни шкуры, ни мяса, а заказала лосиный член, его рога и пару кабаньих яиц.
К концу дня вся ученическая тетрадь была исписана фамилиями местных жителей. Чтобы сэкономить и не заводить новую, все последующие заказы Маргарита аккуратно записала на ее обложке и на вкладыше из промокательной бумажки.
Вскоре пришел уставший Петр Моисеевич. Узнав, что его жена собрала более тысячи рублей за волчьи и кабаньи шкуры, он сильно удивился коммерческой жилке супруги, но ничего не сказал. Деньги были приличные. На них можно было купить мотоцикл с коляской или большой речной катер с мотором, пару снегоходов и многое другое.
«Ничего себе! Сколько живу, а никогда себе не мог представить, что можно охотиться с такой выгодой», - подумал Ре- шеткин, усаживаясь за стол ужинать.
Прошло два дня. Для самой крупной облавы года все было готово.
Ранним утром бригада охотников вышла к Каменному урочищу. От азарта всех членов группы била мелкая дрожь, поэтому никто не заметил ефрейтора Стукачева, который сумел поправить здоровье и, стоя на углу своего барака, махал рукой уходящим товарищам. Чуть дальше, за продовольственным складом леспромхозовского ОРСа, ближе к березовой роще, сидел старый шаман Ясак и тоже махал уходящим мужикам зажатым в руке вороньим крылом.
Начинало светать. Собаки рычали, рвались с поводков, готовые немедленно растерзать любого медведя, а тем более стаю вонючих волков. Чтобы своим визгом лайки раньше времени не спугнули зверя, пришлось врезать одной из них по загривку.
Остановившись на краю урочища, Шура вытащил из рюкзака огромный морской бинокль и начал внимательно осматривать местность.
Прошло несколько секунд.
- А вот и он, милый, на месте! - зашептал Мутный. - Точно в той точке, где шаман показал, прямо как магнитом его к дубу тянет, на котором парторг повесился.
Бинокль пошел по рукам.
- Но что это? - удивился Решеткин, когда начал вглядываться в очертания расколотого валуна.
Видеть такое не доводилось еще ни одному члену охотничьей бригады. Медведь, как будто почувствовав, что за ним наблюдают, забрался на поваленную елку, повернулся к людям спиной и здоровенной лапой похлопал себя по заднице. После этого он ловко спрыгнул на землю, забрался на старый пенек, больше напоминающий небольшую сцену, и показал охотникам свое мужское добро.
- Ты посмотри-ка, а? Вот гад какой! Вот как он над нами издевается, - злобно произнес кто-то из мужиков, громко скрипнув зубами.
- Не переживайте, ребята, сейчас мы ему покажем, где раки зимуют. Отольются кошке мышкины слезы! - подбодрил охотников капитан Решеткин. - Сейчас засадим ему в задницу по разрывной пуле, посмотрим, как зачешется!
В этот момент в окулярах бинокля появился Сероводород. Он высоко поднял голову, понюхал воздух, помотал громаднейшими рогами, повернулся задом к охотникам и так громко испортил воздух, что на другом конце урочища в обморок упала пара старых ворон. Злоба переполнила сердца членов бригады.
- Мочим всех! Всех до единого! - напомнил собравшимся Шура Мутный и загнал в патронник разрывной жакан.
Мужики вновь заскрипели зубами.
Охота началась. Защелкали механизмы ружей, пулевые патроны легко заняли свои места в казенниках. Клацнули оружейные затворы.
Как и все остальные, Петр Моисеевич зарядил карабин разрывными пулями и до поры до времени поставил его на предохранитель. Люди начали расходиться по номерам. Ре- шеткин и еще два человека заняли самое ответственное место и, затаившись, приготовились к стрельбе. Сосед слева забрался на толстенный кедр и, усевшись на сучок, получил максимальный обзор для ведения огня. Сосед справа встал за вековую сосну. Место с хорошим обзором было и у самого Петра Моисеевича. Он спокойно оглядел пространство перед собой и ярко представил, как сейчас начнет колошматить это обнаглевшее звериное стадо.
Раздались протяжные звуки горна. Свора собак, получившая окончательные инструкции от своих хозяев, кинулась в гущу леса. Через десять минут началось светопреставление: вой и собачий лай перемешивались с треском сучьев и падением мелких деревьев. Задрожала земля. У Решеткина зачесалась задница.
Что творилось с остальными членами бригады, Петр Моисеевич не знал, так как ни с одного номера не прозвучало ни одного выстрела. Шум и гром тем временем увеличивались. От резких звуков начали раскалываться небольшие валуны. Напряжение нарастало. Оно чувствовалось везде, даже в столярном цехе леспромхоза, где лопнул ленточный транспортер, заклинило пилораму, а многодетная мать Валя Дундук раньше положенного срока родила двойню.
Дикий собачий лай продолжался недолго. Сначала стали слышны поскуливания, потом повизгивания, после чего лай стих совсем, а вместо этого из глубины леса стали доноситься частые удары мягкого тела о твердые поверхности таежных многовековых деревьев. Еще прошло несколько секунд.
Бух! бух! бух! бух! - раздались громкие шаги, напоминающие работу тяжелой техники, забивающей в землю двенадцатиметровую бетонную сваю. Земля задрожала еще сильней.
«Почему не стреляет сидящий на кедре? - подумал Решет- кин. - Вроде пора?!»
Но в это время, как подстреленный глухарь, сорвавшись с сучка, в полуживом от ужаса состоянии охотник рухнул с кедра, сломал себе три ребра и, выбив о камни все зубы, надолго затих, представив себя покойником.
Бух! бух! бух! бух! - раздавалось все ближе.
«Почему не стреляет сосед справа? Он же должен видеть цель?! - подумал Петр Моисеевич. - Почему он тянет?»
Но к тому времени сосед справа давным-давно сменил вертикальное положение на горизонтальное и, обмочившись от ужаса, видел уже себя на небесах.
Бух! бух! бух! бух! - раздавалось тем временем в лесу все ближе, ближе и ближе.
- Ну, вот сейчас! Еще секунда! - Решеткин вскинул карабин, прижал приклад к плечу, снял с предохранителя, палец опустился на спусковой крючок, еще доля секунды и!..
Но тут Петр Моисеевич неожиданно почувствовал, что кто- то сзади по-дружески похлопал его по плечу.
- Мама! - беззвучно прошептали губы капитана, когда тот обернулся. - Мама-а-а-а!
Сзади стояли два кабана, такие здоровенные, что достали бы до плеча двухметровому ефрейтору Стукачеву. К компании кабанов спешила присоединиться стая серых волков примерно такого же роста. Они спокойно подошли к окаменевшему капитану и помочились в голенища сапог. Решеткин сделал то же самое, но себе в галифе.
Кабаны тоже не дремали. Они выбили из рук остолбеневшего капитана карабин и мгновенно навалили по здоровенной куче на его хромовую обувь. Капитан последовал их примеру, но опять в свое галифе. Через несколько секунд на тропе появился огромных размеров лосище, больше похожий на здоровенного мамонта. На спине его спокойно восседал хозяин тайги, гигантских размеров бурый медведь.
Впереди этой дружной парочки шла вся свора охотничьих собак, у которых отсутствовали хвосты и уши, а под глазами виднелись здоровенные фингалы. Песики, хромая, шли на задних лапах, а передние были подняты, как у пленных фрицев под Москвой.
Спокойно приблизившись к истукану, Бурый Лис соскочил со спины Сероводорода, поднял карабин и с силой, стараясь не менять своих традиций, нанес сокрушительный удар вдоль хребта несостоявшемуся генералиссимусу. Решеткин стоял, не шелохнувшись, на окаменевших ногах.
Размахнувшись, медведь вторично ударил его по горбу. После этого Бурый разбил приклад о камни, обмотал ствол вокруг шеи Решеткина и, усаживаясь на спину Сероводорода, вдарил капитану на прощание по башке, желая, видно, тем самым выколотить из нее дурь.
В лесу стало тихо. Вскоре оживились звери и птицы. Засвистели рябчики. Голосистые сороки и сойки разлетелись далеко по тайге, наперебой рассказывая о случившемся в Каменном урочище.
Часа через два пришедшие в себя охотники начали собираться возле окаменевшего от ужаса «маршала всей Вселенной». Почти все они был побиты. У некоторых были поломаны ребра, у некоторых выбиты зубы, у одного сломана челюсть, у другого оторвано ухо. Самым хитрым и проворным в этой шайке оказался Шура Мутный.
Когда этот прохиндей увидел, что здоровенные серые волки ловят его коллег за шкирку, хватают за ноги и бьют головами о березы, он молниеносно забрался на дерево. А когда увидел, что за ним лезет медведь, то преспокойно сдал хозяину тайги и заказчика всей музыки и то, где он находится, чем вооружен, во что одет, пользуется ли авторитетом и как зовут жену.
Потихоньку, со стонами и вздохами, вся бригада собралась возле истукана. Было решено сначала привести капитана в чувство. Дело это оказалось весьма и весьма сложным. Не помогали ни утоворы, ни спирт, ни водка, ни обещания майорских погон.
- Ну ладно! Давай грузи! - скомандовал Мутный.
Постанывая от боли, мужики подчинились и, расстелив возле ног Решеткина плащ-палатку, бережно уложили на нее неподвижное тело капитана.
Медленно, с перекурами, часто меняя друг друга, бригада охотников-неудачников подходила к поселку. На опушке леса их поджидал старый якут. Рядом с ним сидели поселковые ребятишки, которые, открыв рты, с интересом слушали пожилого человека.
- Так какая, дети, у нас сегодня тема для изучения? Скажите мне, пожалуйста, однако? - спросил Ясак.
- Сегодняшняя тема - «Плохая примета», учитель, - ответил маленький веснушчатый мальчик.
- Правильно, Петя. А кто мне может объяснить, что это такое, однако?
- Я! - громко произнес другой мальчуган и отчеканил: - Плохая примета - это природное явление, с помощью которого Всевышний оповещает умных людей о приближении опасности.
- Правильно, правильно говоришь, однако!
- А если человек не хочет смотреть на предупреждения сверху, - поспешил добавить третий ребенок, - тогда он живет по правилу «дуракам закон не писан».
- Умница! Верно, говоришь, однако!
Не обращая внимания на шамана и его учеников, колонна жалких и покалеченных охотников продолжала двигаться в сторону поселка.
- Мама, я убью Моську Пердунскую! - неожиданно громко закричал несостоявшийся маршал Вселенной, хотя его тело продолжало напоминать чугунную ржавую статую.
- А кто мне покажет людей, которые живут по правилу «дуракам закон не писан», дети? - вновь обратился к ребятишкам дед Ясак.
- Вон! Вон они, дедушка! - дружно закричали ребятишки, указывая пальцами на толпу побитых охотников.
- Правильно говорите, однако, правильно!
Старик ласково посмотрел на своих учеников, погладил каждого по голове, лукаво улыбнулся и, перед тем как отпустить детей по домам, еще раз строго спросил:
- Ну что, ребята, знаете теперь, что такое плохая примета, а?
- Знаем! Знаем! Хорошо теперь знаем, дедушка! - дружно закричали дети и, громко смеясь и толкаясь, побежали за мудрым стариком в поселок, весело подпрыгивая на одной ножке.