Охота на бюрократов (часть 3)
- Да, какие там шутки! – кочегар чуть не расплакался, раскрывая секрет о наличии огромного количества сажи на своем комбинезоне. По его словам комсорг на днях умудрился повесить на трубу кочегарки несколько портретов с изображением Михаила Горбачева и Леонида Брежнева в массивных деревянных рамах. Колыхаясь на ветру, эти портреты, как тяжелые кувалды стучали по трубе, в результате чего в кочегарку падали килограммы черной сажи.
- Вон полюбуйтесь! - Кочерыжкин указал пальцем. В это время подул резкий ветер, задрожала труба, закачались портреты, и раздался глухой звук. После этого из распахнутых в кочегарке дверей выскочили двое ремонтных рабочих, больше похожих на нечистую силу.
- Ни х…я себе! - только и смог произнести Березкин.
Выслушав кочегара и записав все, что он рассказал, пообещав разобраться с комсоргом, директор выпроводил Кочерыжкина за дверь.
Конец рабочего дня Березкин провел в компании с парторгом Сольцем и отставным прапорщиком КГБ товарищем Пнем. Дискредитация леспромхозовского комсорга продолжалась строго в определенном русле.
- Отлично! Отлично! – постоянно твердил Березкин, торжественно посматривая на своих приятелей. - У комсорга одна ошибка следует за другой!
- Хи, хи! – это радовался Сольц.
На следующий день Березкину позвонил майор КГБ товарищ Штык. О чем разговаривали два товарища было сложно понять, но из кабинета директора то и дело доносились фразы типа: «наживка захвачена…», «клюет отлично..», «постараемся выманить всех налимов…», «ни кто не догадывается…» а так же «да, нет, возможно, есть, так точно и будет сделано».
Время шло. В леспромхозе серьезно готовились к проведению праздника «День молодежи». Для этого по всему поселку развесили транспаранты с политическими призывами и политическими лозунгами. На рабочих местах были проведены по одному узкому и по два расширенных комсомольских собрания. В кинопрокате появилась новая кинолента «Верная Рука друг индейцев». В клубный буфет срочно завезли свежее пиво. Водку и красное вино завезли туда неделю назад. В продовольственном магазине на прилавок выкинули консервы
« Завтрак туриста». В леспромхозовской уборной перекрыли крышу. В скобяном магазине появились в продаже детские горшки, а в поселковую баню подали горячую воду.
Перед началом открытия торжественного собрания для увеличения посещаемости комсомольского бестолкового толковища, некоторыми местными активистами был распространен слух о, якобы, бесплатной раздаче пива и легкой закуски во время первого небольшого перерыва. Бесплатную выдачу водки и просмотр интересного фильма обещали организовать сразу же после выступления комсорга Сучкина. Народ повалил валом. Вскоре зал был забит до отказа и смахивал на бочку, в которой замариновали несколько сот пупыристых огурцов. Люди сидели, стояли и даже лежали в широких проходах. Бывшие военнослужащие-стройбатовцы, применяя черенки от совковых лопат, выгнали из оркестровой ямы музыкантов, и с удовольствием расположилась именно там.
Собрание проходило в привычном режиме. Кто-то выступал с трибуны, кто-то в это время дремал, некоторые откровенно спали, девчонки лузгали семечки, некоторые курили в клубной уборной и распивали водку. Все шло своим чередом. Подошло время и для выступления комсорга Сучкина. Выйдя на трибуну, он суровым взглядом осмотрел зал и торжественно произнес несколько банальных фраз. В зале послышался громкий храп. Не обращая внимания на подобные мелочи, комсорг начал толкать свою речь и делал это с пафосом. Говорил он много, с энтузиазмом, постоянно выкидывая вперед правую руку и притопывая левой ногой. Прошел час Сучкин все еще продолжал выступать.
- Отлично! Отлично! - из-за кулис подбадривал комсорга парторг.
- Продолжай! Не останавливайся! Молодец! - вторил ему Березкин.
Прошел еще час. Сучкин не мог остановиться, он говорил, говорил и говорил. К тому времени половина зала уже откровенно спала. Члены президиума мирно дремали. Бригада трактористов пила водку, бригада сучкорубов играла в карты. Девчата из бухгалтерии начали вязать. Техслужащая ушла в уборную, где прямо в умывальнике продолжила стирать портянки мужа и грязные штаны сына.
Внезапно в зрительном зале погас свет. Тут же со всех сторон послышался громкий топот десятков сапог. Кто-то свистнул. Кто-то пукнул, кто-то смачно высморкнулся. Со стороны трибуны послышались громкие крики:
- Мамочка!! Помогите!!
Раздались глухие удары. По этим звукам нетрудно было догадаться, что массивный, твердый сосуд похожий на графин опускается на чью-то пустую голову. Послышался треск поломанных ребер и хруст поврежденной челюсти. За кулисами раздалось подозрительное бульканье. Это заведующий клубом и конюх Пень, не спеша, разливали по граненым стаканам «Столичную» водку. Послышалось какое-то шуршание, после которого, из–за кулис донесся тревожный звук расстроенного рояля. Со стороны кинобудки кто-то начал громко считать:
- Раз, два, три…! - после чего в зале резко загорелся яркий свет. На первый взгляд как будто ничего и не произошло. В президиуме люди продолжали мирно посапывать, в зрительном зале храпели зрители. Девчата из бухгалтерии спокойно вязали. Кто-то из рабочих продолжал с наслаждением пить пиво и есть воблу. Не хватало только комсорга Сучкина. Трибуна была пуста.
Закусывая водку и похрустывая огурцом, возле Березкина стоял отставной прапорщик КГБ Пень.
- Видимо, короткое замыкание случилось?! – высказал он свое предположение.
-Ты, прав, дружище! – согласился директор.
На отсутствие комсорга никто не обратил внимания. В этот момент он лежал за кулисами возле старого рояля и тихо стонал. Под его глазами виднелись два огромных фингала. Его взлохмаченная голова, покрытая свежими шишками, мирно покоилась между двух бутафорских пеньков, возле которых находилась вполне настоящий остро заточенный топор. Несколько томов с работами Володи Ульянова были засунуты ему в старенькие штаны.
- Мама!! - шептал поверженный комсорг. Но, к сожалению, его никто не слышал, так как публика с удовольствием готовилась к просмотру фильма про индейцев.
Несколько дней леспромхоз работал спокойно. Никто не бегал на собрания, никто никуда не агитировал, не было авралов и нервотрепки. По улице не ходили комсомольцы и не пугали своими призывами девяностолетних старух. Притихли шустрые пионеры и умолкли звонкие пионерские горны. Исчезновение комсорга Сучкина сильно сказалось на производственных показателях предприятия. Леспромхоз начал перевыполнять план.
- Видал? Что я тебе говорил, а?! - ликовал парторг. - Чем больше мы его хвалим, тем сильнее у него заходят шарики за ролики! Понял?! Тем натянутей у него отношения с коллективом. Вон как его встретили на собрании! Видал?!
- Даа, уж!! - Березкин был рад не меньше парторга. – Честно признаться, я даже сам не ожидал такого эффекта. Считаю, теперь он недели три будет находиться на больничном, ну, а мы без него пока немного отдохнем. Плодотворно поработаем.
На радостях товарищи выпили по стакану водки. В это время со стороны улицы раздался какой-то подозрительный шум. Березкин с парторгом бросились к окну и выглянули наружу.
- Господи, помилуй! – произнес директор, когда увидел Сучкина, лежащего возле крыльца на носилках. Его левая рука и правая нога находились в гипсе. В окружении активистов комсорг громко стонал, боясь перевернуться на правый бок, где у него были сломаны три ребра.
- Вперед! – неожиданно скомандовал он. В этот момент сильные руки молодых комсомольцев схватили носилки и быстро занесли Сучкина в его кабинет. За ними зашел и Березкин. Сочувственно посмотрев на комсорга, директор высказал тому свои соболезнования:
- Терентий! Я слышал, что ты на днях попал под какой-то «замес»?!
- Да, было дело! – еле шевеля языком, ответил тот.
- Полежал бы тогда дома! Полечился бы в спокойной обстановке.
- Некогда мне лежать, Дмитрий Иванович! Работы много, к докладу нужно готовиться.
Удивившись такому ответу, директор ушел. Как ни странно, но вскоре коридоры конторы наполнились молодыми, энергичными людьми. В кабинет комсорга не закрывалась дверь. К нему на прием комсомольцы шли целыми группами и по одиночке. Сучкин принимал их, лежа на носилках. Ребята чего-то рассказывали, докладывали, спорили и предлагали. Пионерское звено пришло с песнями и речевками, они постоянно колотили в барабан и трубили в горн. Уходя, мальчишки спели комсоргу песню и отсалютовали правой рукой. Комсорг ответил взаимностью и отсалютовал им правой ногой.
Прошло некоторое время. Приближался день годовщины образования леспромхоза
« Северный». По случаю этого праздника в поселке намечались грандиозные мероприятия, с торжественной частью, танцами, конкурсами и массовым застольем в леспромхозовской столовой. К тому времени с руки Сучкина сняли гипс, освободили от бинтов ногу. Срослись поломанные ребра, и частично восстановилась память. Поправившись, комсорг начал в срочном порядке готовиться к эмоциональному выступлению с праздничной трибуны. Готовились к предстоящему мероприятию и Березкин с парторгом Сольцем.
В тот день, как и положено, торжества начались с демонстрации трудящихся. Из репродукторов лилась патриотическая музыка. Рабочие леспромхоза, построившись в широкие колонны, с красными транспарантами в руках и портретами М. С. Горбачева несколько раз прошли по центральной улице. Подняв клубы пыли, от которых местная продавщица пива упала в обморок, они подошли к трибуне, остановились на небольшой площади и замерли в ожидании политического митинга. Под бурные и продолжительные аплодисменты митинг открыл сам директор леспромхоза, Дмитрий Иванович Березкин. Говорил он красиво, кратко и по делу, что и понравилось местным лесорубам. Дальше выступили парторг и главный инженер. Затем толкнул речь старый коммунист, начальник деревообрабатывающего цеха. Несколько слов произнес бригадир трактористов и начальник банно-прачечного треста. Совместно с заведующим клубом краткий доклад сделал и директор погребальной конторы. Сославшись на больной зуб, начальник цеха по изготовлению венков от выступления отказался. Отказался от выступления и заведующий поселковой баней. Он был с похмелья. Подходило время для выступления комсорга Сучкина.
- Товарищи!! - громко и торжественно произнес он. На несколько секунд площадь затихла. – Товарищи!! - вновь повторил Сучкин, после чего понес такую ахинею, что на втором часе его выступления у местного учителя географии поехала крыша и появились все симптомы хронической эпилепсии. Пришлось срочно вызывать скорую. Не обращая внимания на подобные казусы, Сучкин продолжал говорить. Выступал он с жаром и вскоре выдал какую-то фразу, после которой люди громко закричали:
- Ураа!! - Вверх полетели кепки и портреты с изображением генерального секретаря ЦК КПСС. В это время от толпы отделилась небольшая группа крепких, молодых людей, которые ринулись к трибуне. Они с криками «Браво» поднялись на трибуну, подхватили на руки комсорга и, продолжая изображать на лицах неподдельную радость, подкинули его высоко вверх.
- Ураа!! - вновь раздались крики. Под радостный шум и громкие возгласы, продолжая качать Сучкина, ребята спустились с ним вниз и завернули за угол трибуны. В следующий момент они подбросили его на такую высоту, на которую до этого комсорг никогда не залетал. Находясь на уровне высоты телеграфного столба, Сучкин счастливо улыбался. Внезапно из толпы раздался голос:
- Завязываем, мужики!! Все, баста!!
После этой команды толпа молодых людей вернулась на место.
Продолжая улыбаться и смотреть в голубое небо, счастливый Сучкин начал стремительно спускаться. В следующую секунду раздался громкий удар о землю. Задрожали деревья, у заведующего поселковым моргом в прямой кишке появилось жжение, клубы пыли затмили солнце.
- Мама! Только и успел крикнуть Сучкин, давая понять, что его тело, наконец-то, соприкоснулось с твердой, земляной поверхностью.
Жаркое лето подходило к концу. Вечерами становилось прохладно. На деревьях появились желтые листья, напоминающие местному населению, что холодная зима уже не за горами. Вскоре в адрес директора леспромхоза стали поступать письма и телефонограммы от партийных и вышестоящих организаций. В этих посланиях скользила одна и та же тема, тема о подготовке к зиме, производственных и хозяйственных объектов.
Проработав в должности руководителя не один год, Березкин знал свое дело туго, поэтому задолго до появления на предприятии подобных телеграмм, он распорядился начинать действовать. Вскоре бригады рабочих уже утепляли теплотрассы, завозили в котельные уголь, затыкали окна, кололи дрова, перекрывали крыши и вставляли двери.
Лично принять участие в подготовке объектов к зиме, было поручено и комсоргу леспромхоза товарищу Сучкину.
- Давай, товарищ Ссучинский, действуй! - обратился к нему Березкин. Парторг леспромхоза Сольц в данный момент находился рядом.
- Да, не Ссучинский, я! - вновь поправил директора комсорг. – И не Ссукин, а Сучкин, понимаете, Су-ч-кин!
- Ну, извини, извини, запамятовал! - с этими словами Березкин строго посмотрел в глаза комсоргу и торжественно повторил:
- Давай, любимый ты наш, готовь к зиме самый дорогой комсомольскому сердцу объект, а мы тебе в этом поможем!
- Ты готов выполнить задание партии?! - в диалог вступил Сольц.
- Всегда готов!! – торжественно ответил Сучкин, поднимая правую руку в пионерском приветствии. Покидая кабинет директора, он сделал еле заметный легкий поклон портрету с изображением «Карабаса-Барабаса».
- Ну и тип! - возмутился Березкин. Так бы и дал кирпичом по его «чайнику». Видел я на своем веку дебилов, но дебилов с инициативой в жизни встречаю впервые!
С доводами своего товарища Сольц был согласен.
Прошла целая неделя. Наступила пятница. В этот день Березкин проинспектировал монтаж нового теплового узла и строительство кирпичного пристроя к поселковой бане. Ходом монтажных работ он остался доволен. Вернувшись в рабочий кабинет в хорошем расположении духа, он уселся в кресло, закурил папироску и с удовольствием открыл бутылку пива. Правда, выпить ее он не успел. Неожиданно в кабинет забежал парторг Сольц и как бухгалтер начал возбужденно трясти головой. Ни одного слова в течении трех минут выговорить он не мог.
- Ты чего, Яков Моисеевич?! - испуганно спросил Березкин. – С похмелья что ли?!
- Да какое, там, нахрен похмелье! – с большим трудом произнес он.
- А чего такое?!
Сольц молча указал пальцем в конец улицы, где окруженный зелеными, густыми насаждениями находился облезлый памятник Ленину. Березкин поднес к глазам бинокль, увеличил резкость и, чуть было, от удивления, не свалился на пол.
- Да, да, Дмитрий Иванович! - парторг вовремя ухватил директора за локоть. - Видел и я в жизни моральных уродов. Но не до такой же степени?!
В данный момент памятник выглядел совсем по иному. Стоял он, как и прежде, на высоком пьедестале, с тем же деревянным поленом вместо правой руки, но на его голову была одета зимняя старая кроличья шапка, на тело накинута телогрейка, а ноги были замотаны ватными, старыми одеялами.
- Вот полюбуйтесь! Наш уважаемый комсорг спасает от предстоящих холодов самый дорогой для себя объект. - Сольц покачал головой. - Ну, что? Может комиссию пора вызывать, а Дмитрий Иванович?! Пусть его прямиком в психушку везут!
- Может и пора?! - Березкин задумался. - Может, ты и прав! На следующий день все, что случилось в леспромхозе, директор, по телефону рассказал майору Штыку.
- Отлично, все в норме! – ответил он Березкину.- Так держать!
Прошло еще пару дней. Вскоре, из главка, в контору, пришла странная на вид телеграмма, за подписью заместителя министра и первого секретаря райкома партии. Березкин не на шутку струхнул. В телеграмме говорилось, что на базе леспромхоза «Северный», главк намерен провести масштабные соревнования «Лучший по профессии». За призовые места были обещаны нужные в таежном поселке дорогие подарки. Среди них числились лодочные моторы, надувные лодки, палатки, спальные мешки и даже мотоцикл с коляской. Прочитав телеграмму несколько раз, Березкин струхнул еще сильнее и тут же решил позвонить Степану Штыку. О чем говорили два товарища, не было слышно никому, но после этого звонка Березкин расслабился, повеселел и два дня в своем кабинете пил холодное пиво. На третий день, видимо не совсем доверяя сотрудникам КГБ, он решил подстраховаться, и отправился к местной гадалке и самогонщице со стажем, бабе Любе. Старушка была дома, но в очень возбужденном состоянии. Она бегала по комнате в серых валенках и постоянно грозила кому-то кулаком.
- Ух, змеюка подколодная, ведьма паршивая!! Ух ты, бестия белобрысая! – ругалась она.
- Ты чего, это бабушка?! – Березкин был немного удивлен.
- Да, вон! – старушка показала на улицу, по которой двигалась похоронная процессия. - Вон она! Ох, как я не хотела, ох как я не хотела и вот на тебе…!
- Да, чего с вами?!
- Да, чего, чего?! - бабушка пригласила Березкина присесть. - Пришла на днях ко мне эта, змеюка, буфетчица из пивнушки, Лида Косолапова. Говорит, помоги моему горю, сделай так, чтобы мой ребенок разговаривать начал! А я ее, ох, как не люблю, ненавижу прямо. Не перевариваю ее за то, что она разбавит пиво, мужики напьются, опоносятся, а она на меня сваливает, говорит им, что понос у них не из-за пива, а из-за употребления моей самогонки. А у меня, самогоночка-то, сам знаешь, какая?! Эээх…!! - с этими словами она достала из буфета бутыль мутной жидкости и разлила по стаканам. От самогонки подозрительно попахивало заячьим пометом. Березкин тактично отказался. Баба Люба с удовольствием выпила, аппетитно закусила и продолжила дальше.