Не по-ленински живете (часть 4)
Не обращая внимания на близкого к обмороку руководителя, Беднота переместился чуть дальше и начал разборки с другим директором торговой базы.
- Не по-ленински живете!! - вновь прошипел он на директора леспромхозовского ОРСа.
- Сколько вы позавчера взяли чайных сервизов! А!? Отвечайте! По словам директора вчера он взял пять чайных и два суповых сервиза.
- Родственников у меня много!! - пояснил он.
- Родственников много!? - услыхав ответ, завопил Беднота.
- Да, много!!
- А вам в голову не пришла такая простая мысль, как передать несколько сервизов в пионерский лагерь, нашим, так сказать, детям! А!?
- Так я и передал сервизы детям, только своим!! - пояснил директор ОРСа.
- Ах, так!! - вновь завопил Беднота. – Своим значит!?
- Ну да!! А что в этом плохого!?
- А кто, по-вашему, будет снабжать сервизами, телевизорами, игрушками, одеждой наших детей!? Признавайся!
- Своих детей вы и снабжайте!! - твердо ответил директор.
От такой наглости подчиненного Беднота даже опешил, он громко, проглотил слюню, и с ненавистью посмотрел на смелого руководителя. В кабинете нависла тишина, похожая на тишину могильную. До этого тишина была похожа только на тишину кладбищенскую. – Так значит и вы, не по-ленински живете!? - прошипел плешивый секретарь. Через несколько минут Беднота одним за другим начал поднимать руководитель торговых подразделений и предъявлять им претензии в неправильном понимании Ленинского курса. Вскоре дошло дело и до товарища Огурцова.
- Вы зачем взяли на базе два цветных телевизора!! - опахнув присутствующих запахом гнилых зубов, процедил секретарь.
-Я ничего не брал! - парировал Огурцов.
- Как это не брали!? Брали, брали, у нас все ходы записаны! - с этими словами Беднота достал из кармана мятую записную книжку и помахал ею перед носом Ивана Ивановича.
От книжки пахло селедкой и жабрами подгнившей воблы.
- Я не брал, а купил, заплатив при этом деньги, выпущенные в Советском Союзе и предназначенные для обмена на товароматериальные ценности! Поняли!?
Не ожидая от самого себя такого смелого ответа, Огурцову вдруг захотелось отравиться или на худой конец уйти в тайгу и отдать себя на съедение диким, голодным волкам. От этого порыва его остановила только мысль о любимой жене Гуле Андреевне и о двух новых, еще не обкатанных лодочных моторах.
- Не по-ленински живете!! - с ненавистью в голосе и со злобой в глазах вновь произнес Беднота.- А это, вам, может дорого обойтись!! - после этого он еще минут двадцать объяснял присутствующим, что один телевизор Огурцов мог бы оставить себе, а второй не отдавать теще, а передать в интернат для умственноотсталых граждан.
После слов плешивого, убогого, но наделенного огромной властью секретаря райкома партии, присутствующие работники торговли переглянулись. По их глазам, испуганным лицам было понятно, что никто из них совсем не понимает призыва, «Жить по-ленински».
Неожиданно с места, поднялся директор торговой базы железнодорожников товарищ Сулейман Семенович Костылев.
- Закат Николаевич!! - неожиданно обратился он к Бедноте. – Мне кажется, вам, как опытному и перспективному работнику, стоило бы подготовить семинар на тему: «Жизнь В. И. Ленина как она есть». То есть, объяснить нам, болванам и неучам, как правильно нужно жить «по-ленински», как питаться строго «по-ленински», какую слушать музыку, какие читать книги, как правильно « по-ленински» одеваться, в какие следует ходить бани, и как, «по-ленински», любить красивых женщин!?
Услыхав такую просьбу, плешивый секретарь громко скрипнул зубами и, бросив свирепый взгляд на оратора, вплотную приблизился к Костылеву. Судя по выражению его лица, по шевелению его редкой бороденки, по скрежету зубов и по жуткому запаху из рукавов старого пиджака, он готов был броситься на Костылева с кулаками, обругать его последними словами, немедленно отобрать у смелого директора партийный билет и тут же перевести его на должность грузчика самого низшего разряда. Беднота от злости, что ему смеет кто-то перечить, крепко сжал кулаки, но сделать ничего не мог. За подобные вопросы любого другого руководителя давно бы пинками выгнали из кабинета и немедленно отобрали бы партийный билет, но здесь был особый случай. Дело все в том, что сам Костылев в районе пользовался огромным авторитетом и не потому, что он работал директором торговой базы, а потому, что его родная бабка когда-то один раз видела проезжающего в машине В. И. Ленина и даже два раза слышала его выступление. Узнав, что пара кальсонов и дюжина носков, постиранных ею в далеком восемнадцатом году, принадлежали вождю Мирового Пролетариата, бабка пила три дня водку, а на день четвертый скончалась от радости.
- Семинарчик, значит, нужно провести!? ДА!? - тихо произнес Беднота.- Значит, как я понимаю, вы подзабыли как нужно жить «по-ленинки»!? Так получается!?
- Нет! Нет! Мы не забыли! - напомнил плешивому секретарю Костылев. – Просто хотелось бы освежить память!! Вот и все!
- Ну, что!! - прошипел, как поганая гиена, Беднота. - Я вам напомню, освежу память и не только расскажу, но и наглядно покажу, как жил наш уважаемый вождь, как он себя вел с простыми людьми и как отдыхал после тяжелейших рабочих будней!! Но после этого!! В этом месте секретарь потряс кулаком.- Держитесь у меня, я вам спуску не дам!! Навечно, с содроганием, будете помнить товарища Бедноту!! Ясно вам, болваны!?
Видимо после этих слов «болванам» стало все понятно, поэтому директора торговых предприятий, молча покинули кабинет третьего секретаря райкома и с тяжелыми и чувствами стали разъезжаться по своим предприятиям.
С камнем на сердце и с головной болью, в сторону железнодорожного вокзала поплелись и товарищ Огурцов с Людмилой Викторовной. От сильных переживаний их обоих пошатывало. Огурцов стонал, его спутница тихо плакала.
- Как же старят женщину переживания! - подумал Огурцов, сочувственно посмотрев на резко состарившееся лицо своей коллеги. – Надо же!?
Поддерживая друг друга, они пересекли одну, затем вторую пыльную улицу, прошли возле вонючей пивнушки, свернули в грязный переулок, как вдруг:
- Товарищ Огурцов!? - раздался сзади негромкий голос, и на плечо Ивана Ивановича легла тяжелая рука. Огурцов испуганно повернулся. Перед ним стоял двухметровый детина, в темных очках, с золотой печаткой на безымянном пальце и наколотыми перстнями на остальных пальцах рук. Золотая фикса на переднем зубе и отсутствие двух нижних зубов снизу, навели ужас на торговых работников. У Ивана Ивановича от страха закружилась голова. Он мелко задрожал и подумал, что только полное опустошение своих карманов от денежных купюр спасет его и его спутницу от верной, неминуемой погибели. Дражайшая рука Ивана Ивановича, сама собой, полезла в нагрудной карман, за бумажником. Рядом стоящая Людмила Викторовна, подумала примерно об этом же и, лихорадочно, схватилась за грудь, где в складках дорого лифчика хранилась крупная сумма денег и пара старых потертых облигаций. Зачем ей старые облигации директор магазина Тряпицына не могла понять еще долгие- долгие годы.
- Вам не стоит беспокоиться, я от товарища Костылева Сулеймана Семеновича. - негромко произнес незнакомец.- Вас хотят видеть влиятельные люди!!
- А я этих людей знаю!? - недоверчиво спросил Огурцов.
- Ну, конечно, знаете! - подтвердил незнакомец, приглашая Ивана Ивановича следовать за ним. – Старуху брать не следует! - указывая на Тряпицыну попросил мужчина.
- Какая это старуха!! - возмутившись даже в этой ситуации, гневно произнес Огурцов. После чего уже в который раз объяснил детине, что это не старуха, а директор крупного магазина, что она молодая, красивая, перспективная, любвеобильная и умная женщина, временно изменилась в лице, в связи с испугом перед секретарем райкома партии. Поверив на слово Огурцову, мужчина кивком головы пригласил следовать за ним. Извиниться за свои слова ему пришлось чуть позже.
Следуя за незнакомцем, вся честная компания сначала повернула вправо, затем влево, пересекла железнодорожное полотно и вскоре очутилась перед воротами старого, длинного, дощатого сарая, принадлежащего управлению железной дороги. Внутри сарая было неуютно и холодно. Как оказалось, помещение было поделено на две части фанерной перегородкой, одна часть которого оставалась в собственности управления железной дорогой, а часть вторая числилась арендованной местной похоронной конторой. В первой части хранились шпалы, металлические костыли, проволока, трубы, колесные пары, промасленные телогрейки и плакаты с призывами работать лучше и жить веселее. В части второй, от пола до потолка громоздились гробы разных размеров, за ними сложенные колодцем, как обычные дрова, находились деревянные кресты, рядом с крестами ждали своего часа горы венков. Гранитные и мраморные плиты лежали в дальнем углу внушительными пирамидами. Одна плита с надписью «сгорел на партийной работе» валялась прямо под ногами и сильно затрудняла нормальное передвижение по сараю. Проходя вдоль многочисленных гробов и венков, Огурцов начал прощаться с жизнью. Людмила Викторовна уже была готова рвануть назад, как шедший впереди детина внезапно произнес:
- Ну, вот мы и пришли!! - с этими словами он подошел к вагончику внутри здания и широко распахнул дверь. Вагончик оказался просторной каморкой сторожа, которого, за полчаса до прихода Огурцова, пинками выгнали за периметр дощатого строения.
К удивлению Ивана Ивановича, внутри, при ярком электрическом освещении, собрались все торговые работники, которые только что присутствовали в кабинете у товарища Бедноты.
- Ну что!? Вроде бы собрались все!? - произнес товарищ Костылев, видимо, до этого, получивший права председателя собрания. Все дружно закивали головами.
Собрание началось при бурной поддержке всех членов коллектива. Во вступительном слове председатель описал сложившуюся обстановку и для начала предложил создать союз с громким наименованием «Броневой щит торговли». Под бурные аплодисменты новый союз был незамедлительно утвержден, а за одно был выбран председатель союза и его заместитель коим оказался товарищ Огурцов.
- Нужно защищаться!! - старался убедить коллег Костылев. – Нужно держать удар и переносить все нападки на торговых работников стойко и с достоинством. Такие слова председателя всеми присутствующими были оценены по достоинству. После вступительного слова Костылева, директора, один за другим, брали слово и высказывали недовольство, чрезмерной и несправедливой критикой, со стороны третьего секретаря райкома партии. Говорили долго и много. Когда высказались все, слово вновь взял Сулейман Семенович.
- Товарищи!! - громко произнес он. - Скажите, кто знает, как должен жить торговый работник, руководствуясь правилом: жить « по-ленински». А!? Ну, кто знает!?
Директора молчали. В помещении стало так тихо, что было слышно, как за печкой, семейство сверчков, переместилось с одной стены на другую.
- Не знаете!? - руководители продолжали молчать. – Тогда, как же нам прикажете жить, если мы не знаем, а начальство, в лице товарища Бедноты, с нас требует!? А!?
Неожиданно для Огурцова и некоторых присутствующих, кое-кто начал предлагать идеи одни радикальней других.
Некоторые выдвинули предложение хлопнуть третьего секретаря пыльным мешком по голове, другие не соглашались и выдвигали версию, заменить мешок, на вполне реальный кирпич. Третьи вынашивали идею подвесить Бедноту за яйца в глухой, непроходимой тайге и оставить его там, на съедение комарам. Четвертые не предлагали ничего и, только к тому времени пришедшая в себя красавица Людмила Викторовна, решилась пожертвовать собой. Она высказала пожелание положить товарища Бедноту к ней в постель всего лишь на одну ночь, после которой он сам, уверяла женщина, дня через три-четыре, отойдет в мир иной.
- От счастья, что ли!? -полюбопытствовал кто-то из присутствующих.
- От истощения!! - не моргнув глазом, тут же ответила аппетитная вдовушка.
- Нужно делать не так!! - дал заключение председатель, выслушав всех выступающих.
- А как!?? - в один голос закричали торговые работники. Костылев почесал затылок, как-то по-особенному, посмотрел на Тряпицыну и задал присутствующим очередной вопрос.
- Товарищи!! - вдруг спросил он. – Кто имеет неограниченный доступ в кабинет третьего секретаря райкома партии. Ну, быстро!?
Публика молчала. Как оказалось чуть поздней, такой доступ имел только сам Костылев благодаря своей знаменитой бабке.
- Хорошо! Это я беру на себя! - вслух произнес Сулейман Семенович, давая понять окружающим о созревании в его голове какого-то хитроумного плана.
- Но что нам делать с товарищем Беднотой, он же нас со свету сживет!? - неожиданно запричитал директор банно-прачечного треста.
- Не сживет!! - успокоил Костылев членов нового союза «Броневой щит торговли». – Не успеет!
- Почему!?
- А, потому!! Потому, что мы его заставим смотреть на мир глазами торгового работника! Поняли!?? А если это нам не удастся то, по крайней мере, он будет помалкивать в тряпочку и шуршать своими старыми, пожелтевшими лозунгами, естественно, не задавая нам дурацких вопросов и не требуя от нас жить по каким-то канонам, не известным нормальному человеку.
- Но что нужно конкретно делать!? - со всех сторон раздались возбужденные голоса.
- А сделаем мы товарищи с вами, следующее! После этих слов, головы присутствующих склонились к столу, где Костылев начал посвящать заговорщиков в хитроумный, но вполне реальный план.
После окончания первого заседания союза «Броневой щит торговли» Огурцов и его коллега Тряпицына Людмила Викторовна возвращались домой в приподнятом настроении. Они были так довольны результатами проведенного собрания, что совсем не замечали ни ветра, дующего им в лицо, ни членов кооператива «Пенный напиток», разбавляющих этот напиток колодезной водой, ни главного инженера банно – прачечного треста, тащившего домой партию пластмассовых тазов, ни местных старух, собравшихся возле старой бани и обсуждающих начало «Всемирного потопа». Ничегошеньки они этого не замечали.
Помня наказ председателя держать язык за зубами, молчать и никому ничего не говорить, Огурцов с улыбкой переступил порог своего дома.
- Ну, что!? Как съездил!? -спросила мужа Гуля Андреевна.
- Отлично!! - коротко ответил Огурцов.
- Ты узнал, как нам стоить теперь, жить!? Да!? Любимый!? - такими словами жена называла мужа только тогда, когда ей требовалась крупная сумма денег.
- С нашими возможностями мы живем, жили и будем жить отлично! Поняла!?
Услышав такой оптимистический ответ, супруга широко улыбнулась и бросилась мужу на шею.
- Сейчас наверно попросит денег на сапоги и меховое манто!?- подумал Огурцов. Но он ошибся. Супруга нежно «замурлыкала», поцеловала мужа в щечку и ласково пригласила к столу, на котором уже стояла бутылка дорого коньяка и хорошая закуска. В этот вечер в доме Огурцовых всю ночь функционировала сауна, в бассейне слышались голоса супругов, и ходила ходуном спальня, отделанная зеркалами. В этот вечер супружеская чета жила полной жизнью и ни в чем себе не отказывала. Ивану Ивановичу, так понравилось пользоваться своими сбережениями почти в открытую, что он, немедленно, решил сесть за руль своей новенькой «Волги», с ветерком покатать жену по вечерним поселковым улицам и обязательно выехать на природу, в район старой, заброшенной свинофермы.
Но как ни странно, от такой затеи мужа, Гуля Андреевна категорически отказалась.
- Не время еще!! - вразумила Огурцова жена. – Я считаю немного потерпеть нужно, а-то неровен час….!! Сам ведь знаешь, как у нас относятся к людям, живущим в достатке!
Согласившись с доводами жены, Иван Иванович вылез из салона машины, накинул на себя халат, в машине он находился одетым только в носки, заглушил мотор и, поднявшись наверх, продолжил употреблять ароматный коньяк. Гуля Андреевна пила только «Мартини» и закусывала вино исключительно отварным слоновьим хоботом.