Изобретатель (Часть 4)
Ровно в восемь часов утра на крыльце появились бодренькие иностранцы.
- Гуд монинг! - произнес старший группы, выходя навстречу директору и его коллегам.
- Доброе утро, господа! - смущенно произнес Коршунов.
- Тафай, тафай, технология покасывай! Тафай, тафай, мащи- на покасыфай! - с места в галоп начал один из гостей. - 7-крет делися! Пошел работать, тафай, тафай работать!
- Шустрые ребятки, ничего не скажешь!» - подумал Коршунов.
- С наглецой мужички! - прошептал Семен Дорофеевич, когда увидел напористых гостей, которых только вчера пришлось подлечивать от тошноты и сильной рвоты.
«Ну а я все-таки молодец, и мои препараты работают!» - с радостью думал он.
Он взглянул на гостей с нескрываемым восторгом, совсем не замечая, что у одного из финнов стали чесаться не только голова и шея, но и спина, задница и пятки, которые тот не смог помыть из-за отсутствия в «Шалаше охотника» горячей воды У другого бородавки стали чуть заметнее. У третьего еще сильней начала болтаться вставная челюсть, а еще двое начали чаще заглядываться на вымпелы и коммунистические призывы. Нехотя, но без всяких отказов финны быстро заскочили в знакомую тракторную тележку. Минут через сорок, специально затягивая время и постоянно путая следы, делегацию доставили на ближайшую лесосеку, которая находилась всего в трехстах метрах от самого поселка. От увиденного у финнов глаза полезли на лоб.
- Невероятно! Этого не может быть! Сенсация! - кричали они на своем языке, начиная интенсивно фотографировать увиденный пейзаж.
Не отставал от них и корреспондент газеты «Лесная глухомань» Костя Косточкин. Он лихорадочно щелкал фотоаппаратом и возбужденно кричал:
- КПСС рулит! Рулит КПСС!
В это время все члены леспромхозовской делегации, включая директора товарища Коршунова и врача Семена Дорофе- евича, стояли рядом, улыбались и с удовольствием наблюдали за реакцией иностранных гостей.
- Видал, как мы можем удивить? - прошептал на ухо Про- биркину Петр Гаврилович, с удовольствием почесывая грудь через рубаху. - Ну а что будет впереди? О-го-го!
С этими словами он поднял палец вверх, вновь с нескрываемым восторгом посмотрел на иностранцев и с большим удовольствием закурил папиросу «Беломорканал».
А удивляться на этот раз было чему. После того, как в леспромхозе узнали о приезде иностранной делегации, отвертеться от которой не удастся, руководством было принято единственное правильное решение: действовать и действовать активно!
В тот же день на ближайшей строительной площадке, которая была предназначена для монтажа двух новых пилорам, дощатого склада и уборной из того же материала, решено было сделать следующее: собрать под метелку все сучки, стружку, шишки и хвойные иголки, вспахать землю, заборонить, привезти торф, посадить траву и покрасить пеньки в ярко-белый цвет. Сказано - сделано. Через несколько дней все было готово в лучшем виде.
Тем временем финны продолжали щелкать затворами своих фотоаппаратов. Сделав еще по двадцать-тридцать снимков, они окружили плотным кольцом директора, вытащили из карманов блокноты в кожаных переплетах, затем ручки с золотыми перьями, после чего еще плотнее сгруппировались и начали что-то бубнить на своем языке.
- Чего это они бормочут? - спросил директор переводчика Саида, который стоял рядом с иностранцами и продолжал тихонько играть на расписной балалайке.
- Воздух, воздух, говорят, у вас хороший, насыщенный, говорят, такой, замечательный, говорят, воздух.
- А еще чего?
- А еще спрашивают, зачем пеньки красите, да еще и в белый цвет?
- Д секреты наши захотели узнать? - гордо произнес Коршунов. - Тайну производственного процесса хотите домой увезти?
- Ес! Ес! Да! Да! Ошен, ошен хотим! Ошен! - защебетали г пнны и скрестили на груди руки, умоляя директора побыстрее рассказать им об этом.
- Дак вот! - громко произнес Коршунов, высоко поднимая вверх указательный палец.
Защелкали объективы фотоаппаратов. Заскребли по булате золотые перья.
- Дак вот! - еще громче повторил директор, после чего рассказал изумленным гостям, что покраска пеньков способствует росту молодых деревьев и параллельно стимулирует поверхность земли, где быстро и ровным слоем вырастает трава высотой пять-десять сантиметров.
- Смотрите! Факт налицо! - произнес он, указывая пальцем на сплошную вековую тайгу и непроходимые болота, которые плотным кольцом окружали группу иностранных гостей. - Убедитесь своими глазами!
- Вот русские какие хитрые, все под дурачков косят, ходят в заячьих треухах да в сапогах кирзовых, а глядите, что придумали! А?! В секрете все держат! Видимо, не зря нас в другой леспромхоз хотели отправить! - начали шептаться финны на своем наречии. - А мы-то, дураки, лес валим, пеньки корчуем, сучки вывозим, пашем, затем вновь сажаем. А эти! Вот тебе и лапотники! Смотри-ка! Спилили, покрасили, кругом непроходимая тайга выросла и трава ровненькая, как будто по ней только вчера сенокосилкой прошлись.
После этого они потрогали руками траву, погладили пеньки, зачем-то все это понюхали, обхватили вековые елки, попробовали на зуб березы, построгали ножичком сучки, после чего сделали в блокнотах записи: «Все увиденное - настоящее!». Пристально посмотрели в глаза директора Петра Гавриловича и попросили, чтобы им немедленно показали и другие лесп- ромхозовские лесосеки.
- Конечно! Конечно, покажем! - с готовностью в голосе и с ужасом в душе произнес тот, вспоминая, в каком состоянии находятся в лесу вырубленные делянки. - Конечно, покажем и все расскажем! - продолжал директор, предлагая гостям перед дорогой выпить по чашечке чая и съесть по бутерброду в походной леспромхозовской столовой. Столовая располагалась недалеко, в уютной березовой роще.
Финны нехотя, но согласились.
- Усаживайтесь, усаживайтесь поудобнее! - пригласил директор, указывая гостям на места за обеденным столом.
На столе было полно добротной закуски. Огромные фарфоровые тарелки были наполнены кусками вареной лосятины, копченой медвежатины, балычком осетрины, вяленой стерлядью, черной икрой и много чем еще, о чем финские лесорубы слышали, но позволить себе не могли.
От обилия деликатесных закусок у гостей мелко задро жали руки, а в глазах появился нездоровый алчный блеск.
- Извините, - через переводчика спросил один из гостей - и это все можно есть или?..
- Ну конечно! - ответил директор и тут же распорядился целить гостям по рюмочке спирта. - Не только есть, но и пить можно, а все, что останется, заберете с собой!
Не поверив услышанным словам, гости переглянулись. Вопросительно посмотрели на переводчика Саида и Костю Косточкина, который с разных сторон фотографировал черную икру и вяленую осетрину. Проглотили обильную слюну, скромно: попросили по чашечке чая и бутерброду с отварной колонкой.
- Не понял! - тихо произнес директор, укоризненно посмотрев на Пробиркина. - Не вклинился! - повторил он, стараясь понять, не дал ли Семен Дорофеевич иностранным гостям какой-нибудь порошок, от принятия которого у них пропал. аппетит.
- Пока ничего, ничего не давал, - разгадав причину замешательства шефа, ответил Пробиркин, налегая на черную икру и копченое медвежье мясо. - Но, если необходимо...
В этот момент в дверях появилась Люся-самогонщица с огромной сумкой, доверху заполненной бутылками с мутноватой жидкостью. Обратив внимание на гримасу директора и огромное поведение гостей, опытная женщина тут же поставил сумку, громко, с задором, поздоровалась и немедленно предложила выпить за президента Финляндии. Иностранцы насторожились. Люся обвела глазами присутствующих, предлагая выпить еще и за их парламент. Иностранные гости начали совещаться. Тем временем Люся подняла наполненную спиртом рюмку и громко произнесла тост:
- За быстрейшее возвращение финнам Республики Карелия и части земель Ленинградской области!
После этого дело наладилось. За первой выпитой рюмочкой пошла и вторая. Затем третья. После чего гости попросили еще, еще и еще. В конце концов, съев всю копченую медвежатину, лосятину, балык из белуги, черную икру, маринованные помидоры, соленые огурцы и салат оливье, они дружно встали, вышли на свежий воздух и начали громко свистеть. Посвистев минут пять, иностранцы обмочили все ближайшие сосны, улеглись вповалку возле колеса передвижной столовой и громко захрапели.
Ближе к полуночи гостей, похожих на мешки с углем, бригада трактористов, специально приглашенная для этих целей, погрузила в тракторную тележку, отвезла в «Шалаш охотника» и прямо в одежде уложила на широкие, мягкие постели.
Наступило утро. В этот день, после более плотного знакомства гостей с Семеном Дорофеевичем, Люсей-самогонщицей и ее чудодейственным напитком, все изменилось. Вместо напористых постоянных требований показать технологию и поделиться секретами производства, финны, мучаясь сильнейшим похмельем, бегали по гостинице, постоянно пили холодную воду и все время орали:
- Люська, вотка тафай, тафай, самогон тафай, тафай, брага тафай, тафай! Семка! Семка, лечи тафай, тафай! Опохмелка тафай, тафай!
Мало того, после такого количества выпитой самогонки, браги и принятия вонючих препаратов Пробиркина, у иностранных гостей немного съехала крыша. Они забыли, зачем приехали в Россию, кто такой Саид, почему он все время бренчит на балалайке, забыли имена своих жен и соседок по лестничной площадке. Кроме этого, у одного из гостей случился понос, а на заднице стали расти мелкие кудрявые волосы. У другого, наоборот, произошел мощнейший запор, из-за чего финский лесоруб старался ходить прямо и боялся присесть. Еще двое стали часто смотреть на многочисленные вымпелы, красные знамена, картину с изображением В.И. Ленина и приставать к Саиду с просьбой помочь им вступить в ряды КПСС. К этому времени у старшего группы то ли от крепости Люсиной самогонки, то ли от принятых порошков Семена Дорофеевича в конце концов выпала вставная челюсть и рассыпалась на мелкие кусочки.
Ничего! - успокаивал гостя директор Коршунов. - Сей час дадим команду, вам новую сделают, не хуже старой будет.
С этими словами он подозвал к себе Угрюмого, который все время болтался где-то неподалеку и отдал ему какое-то распоряжение.
- Все сделаем! -- тихо ответил Силантий, исчезая в неизвестном направлении.
Директор не обманул. На следующий день челюсть из корневой системы местного, очень крепкого, дуба была мастерски изготовлена, отлично подошла по размеру и удачно вписалась в зубную дугу обрадованного финна.
- Хорошо, ошень хорошо! Зер гут! Вери вел! - радостно залопотал тот и немедленно принялся открывать зубами бутылку водки и трехлитровую банку с маринованными огурцами.
Прошло еще какое-то время. Все реже и реже из уст иностранных гостей слышались фразы «Производство показыфай! Технология тафай, тафай!», а все чаще - «Люся, самогонка тафай, тафай! Сема, башка бо-бо! Башка лечи тафай, тафай!»
- Это нам на руку! Это нам подходит! - радовался директор, давая команду своим людям слегка изменить маршрут поездки иностранцев по территории леспромхоза.
Утром еле живых финнов грузили в тракторную тележку и возили около часа по лесным дорогам. Потом заезжали в делянку с белыми пеньками, причем каждый раз с разных сторон. Ничего не соображающие иностранцы автоматически делали несколько снимков, затем, толкаясь локтями, бежали прямиком в передвижную столовую, где до позднего вечера пили все, что горит, и жадными глазами посматривали на все, что шевелится. Поздней ночью полуживых гостей транспортировали в «Шалаш охотника», из окон которого под утро начинали раздаваться голоса:
- .Люся, самогонка тафай, тафай! Люся, водка тафай, тафай!
Вскоре пришлось сократить и этот маршрут. Стали делать
еле проще: утром после призывов к Люсе и ее крепленому напитку, женщина заходила в помещение, наливала каждому по стакану, после этого Пробиркин давал им свои порошки, с финны взбадривались, грузились в тележку, но в делянку уже никто не ехал, делали несколько кругов вокруг инфекционного отделения, то есть «Шалаша охотника». Далее следовала выгрузка, посещение передвижной столовой, которую заранее подогнали к забору поселковой больницы, ну а после все по проверенному маршруту. Такой режим работы устраивал всех. Всех, кроме нашего Семена Дорофеевича.
Желая, чтобы мировая общественность начала говорить о его изобретениях как можно быстрее и чаще, он договорился с редактором газеты Костей Косточкиным, который за три литра спирта, две пары не новых, но добротных кирзовых сапог и еще кое за что, согласился снимать каждый шаг и каждое действие товарища Пробиркина.
Костя старался. Старался на пределе своих сил. Вскоре появилась масса фотографий, где Семен Дорофеевич тщательно выполняет свою нелегкую работу. Вот он меряет температуру у финна с одурманенными глазами, вот заглядывает ему в рот, вот делает анализ мочи передовым способом, пробуя ее на язык. Вот он меряет давление новым методом, то есть ударяет больного по темечку небольшим резиновым молоточком, после чего смотрит на расширение его темных зрачков. Вот Пробиркин делает больному клизму, заливая в задницу стакан разбавленного скипидара. Вот клизма сработала...
В конце недели с иностранными гостями стали происходить странные метаморфозы. Во-первых, один из финнов начал гоняться за какой-то белочкой. Другой бил на стене мухобойкой маленьких чертиков, которые, по его словам, пытались скушать небольшой комсомольский вымпел. Третий интенсивно чесался, в его ушах появились серные пробки, а ближе к одиннадцати часам дня возникало желание сменить гражданство и переехать на постоянное местожительство в дом к Люсе Новосявской. Четвертый и пятый, посчитав себя баранами, стучались лбами и просились немедленно принять их в ряды КПСС. Всех спокойней и невозмутимей в этой честной компании вел себя Саид. Он постоянно сидел возле бачка с питьевой водой, неустанно играл на балалайке и время от времени опускал руку в воду, дабы смягчить натертые о струны мозолистые пальцы. В этой бочке, из которой похмельные финны пили воду, он умывался, мыл руки и через каждые два дня стирал свои шерстяные носки.
От увиденного у Петра Гавриловича волосы встали дыбом.
- Срочно врача! - испуганно и громко закричал он, когда обнаружил одного из иностранцев стоящим на коленях возле бюста В.И. Ленина и просящим вождя о скорейшем принятии финского лесоруба кандидатом в члены ЦК КПСС. - Скорее врача, врача срочно!
- Я здесь! Здесь! - услышав призыв, громко ответил Пробир- кин, который старался не отходить от иностранцев и умудрялся спать неподалеку, на сеновале леспромхозовской конюшни.
- Я здесь, я сейчас, я мигом, я все понял! - повторил он и помчался в свой кабинет, где в укромном месте хранил свои медицинские разработки.
Его колотила нервная дрожь.
- Вот, вот он, звездный час! - лихорадочно шептал Семен Дорофеевич. - Всех, всех за раз вылечу. Уедут здоровыми, потом благодарить будут, и не только они, но и их семьи. Запомнят меня финны, ох, запомнят! Всю жизнь удивляться будут, как это так, раз - и все здоровы! Таких методов лечения у них явно нет и неизвестно, когда предвидятся! А я сейчас одним махом из них хворь выгоню!
Он молниеносно забежал в помещение, лихорадочно открыл несгораемый шкаф и быстро сложил в саквояж новую партию порошков, мазей и таблеток своего производства.
- Ну вот, вроде и все! - пересчитав препараты, тихо произнес Семен Дорофеевич. - Все вроде на месте!
После этого он закрыл дверь, перекрестился, прочитал какую-то молитву, негромко произнес:
- Люся, я пошел! - и пулей вылетел из дверей поселковой больницы.
Вот и здание инфекционного отделения, то есть гостиницы «Шалаш охотника»! Пробиркин взошел на крыльцо и потянулся к ручке входной двери.
Стоять! Не пущу! Нельзя! Карантин! Назад! - громко закричала Леночка-библиотекарь, которую на короткое время перевели поработать администратором гостиницы. - Не пущу! Карантин! - закрывая собой дверной проем, повторила она.