Изобретатель (Часть 3)
Иностранцы спустились на перрон. Нервно оглядываясь по сторонам, они сбились в плотный косяк и с тоской посмотрели на дрезину, которая привезла их из благополучной Европы. Крепко взялись за руки. С большой опаской и настороженностью взглянули на русских мужиков и необъятных баб. Одетые в темные телогрейки, кирзовые сапоги, холщевые рукавицы и бесформенные треухи из кроличьего меха, встречающие произвели на гостей незабываемое впечатление. На лицах приезжих легко читался ужас.
За иностранцами на перрон бодро выскочил Костя Косточкин. корреспондент местной газетенки «Лесная глухомань». Он тут же ловко щелкнул фотоаппаратом и быстро заснял толпу встречающих вместе с Семеном Дорофеевичем, который, делая какие-то знаки, старался пробиться как можно ближе к членам заморской делегации. Запечатлел на пленке медленно уходящую дрезину. Моментально сделал несколько сниммков таежного пейзажа, удачно поймав в объектив камеры низколетящую воронью стаю.
Замыкал группу приезжих человек высокого роста.
Он был круглолиц, узкоглаз, одет в черное пальто, больше похожее на халат узбека, брюки, заправленные в сапоги, на голове у него виднелась тюбетейка, а из подмышек торчали балалайки, красиво расписанные под хохлому.
- Саид! - преставился молодой человек, протягивая директор v мозолистую руку. - Студент пятого курса МГИМО, прислали к вам в качестве переводчика, короче, буду помогать вам общаться с иностранными гостями.
- Хорошо! - обрадовано произнес Коршунов. - Нам как раз этого и не хватает.
В это время духовой оркестр заиграл приветственный марш. Зашатались вековые сосны. Местные старухи с ужасом раз бежались по кустам, посчитав, что начался кульминационный момент их наглого ограбления. Встречающие, в том числе и Пробиркин, громко закричали:
- Ура! Ура-а-а!
Вверх полетели кепки, шапки, косынки, чей-то сапог и саквояж Семена Дорофеевича. Финны в страхе и ужасе еще плотнее прижались друг к друту. После того, как стихли литавры, по знаку директора из толпы встречающих к перепуганным иностранцам подбежала работница пилорамы Люба Мухина и, изобразив легкий поклон, произнесла фразу, которую учила три дня и три ночи:
- Добро пожаловать, дорогие гости, в наш поселок строителей коммунизма.
После этих слов она широко улыбнулась, обнажила редкие зубы, покрытые желтым налетом, шаркнула ногой и преподнесла старшему группы поднос с двумя буханками черного хлеба, обильно посыпанными крупной каменной солью.
Не совсем понимая, как в данном случае поступить, иностранный гость взял обе буханки в руки, постучал ими друг о друга, стараясь стряхнуть как можно больше соли, повернулся и передал хлеб следующему из своих товарищей. Тот сделал то же самое. Хлеб пошел по рукам. Когда буханки дошли до переводчика Саида, тот с удовольствием их принял, тут же с аппетитом съел половину, а вторую засунул себе за пазуху. Быстро защелкал затвор фотоаппарата корреспондента «Лесной глухомани». Пробиркин в это время вырвался из толпы, подбежал к гостям и начал интересоваться у Саида, как себя чувствуют иностранные товарищи и не нужна ли им квалифицированная медицинская помощь.
- Пошел ишаку в задницу! - тихонько ответил ему переводчик, с подозрением поглядывая на саквояж уролога, из которого начало попахивать сухим медвежьим пометом. - Когда нужно будет, тогда и позовем. А пока держись меня и не мычи без надобности.
Все понял! - ответил ему Семен Дорофеевич и тут же, стараясь попасть в объектив Костиного фотоаппарата, втис нуася в толпу, изображая, что работает, меряет температуру и проверяет кровяное давление.
Далее был запланирован непродолжительный митинг. Прямо под открытым небом с новой деревянной трибуны один за другим стали выступать партийные активисты и руководители предприятия. Все ораторы докладывали присутствующим о высокой производительности труда, счастливой социалистической жизни, постоянно ругали проклятый капитализм, а, заканчивая свою речь, считали своим долгом пригласить финнов па постоянное место жительства в Советский Союз, обещая им высокую заработную плату и бесплатное получение жилья в новых леспромхозовских домах барачного типа. После двухчасового митинга все, даже ничего не понимающие финны. долго хлопали в ладоши и троекратно кричали:
- Ура! Ура! Ура!
Мероприятие подходило к концу. Надо было ехать в поселок. Иностранцы плохо понимали, что происходит, и крутили головами в надежде увидеть комфортабельные автобусы, в которых планировали продолжить путешествие по России. Автобусов нигде не было видно. Вместо этого к перрону подкатил трелевочный трактор с прицепной деревянной тележкой.
- Экзотика! - закричали на своем языке финны и стали со г тех сторон фотографировать чудо-технику.
- В тележку! В тележку! - начал показывать Коршунов на трактор, приглашая иностранцев пройти на посадку.
От такого предложения гости постарались отказаться. В л ело вступил переводчик Саид. Он был спокоен, как удав. Его круглое лицо излучало доброту и ласку. Он, не переставая тренькать на балалайке, для начала отвел иностранных гостей в сторону. Изобразил на пальцах какую-то комбинацию. После этого он ребром ладони провел себе по колену, затем выше, потом по пояс, потом по горлу. После того, как рука провела невидимую линию выше макушки, гости нако- нед-то закивали головами и нехотя полезли в тележку.
Толпа встречающих быстро заполнила все свободное пространство. Давая понять, что пора отправляться, Коршунов сунул два пальца в рот и трижды громко свистнул. Тракторист все понял и нажал на газ. Из трубы повалил густой черный дым. Трактор сильно дернулся. Чтобы не выпасть из тележки, все, в том числе и финны, начали хвататься за все, особенно за то, что посильней приколочено.
- Мама! - вновь на своем языке крикнул кто-то из иностранцев, начиная путешествие по дорогам Страны Советов.
- О чем это они там шепчутся? - стараясь перекричать двигатель, спросил директор у переводчика Саида.
- Воздух! Воздух, говорят, у вас свежий! - закричал Саид. - Насыщенный, говорят, такой. Отличный воздух, говорят, изумительный.
- Правильно, правильно говорят, молодцы, это соответствует действительности, - похвастался Коршунов, изображая на лице довольную улыбку.
|
|
Тем временем, борясь со страшной качкой, один из лесорубов привязал себя к борту тележки брючным ремнем, взял в руки гармонь и начал ловко наяривать веселую мелодию. Девчата с удовольствием пустились в пляс, на ходу исполняя популярные частушки. От увиденного у иностранцев округлились глаза. Трактор кидало из стороны в сторону, грязь заливалась в кабину. Дорога была экстремальная. Крутые подъемы заканчивались резкими спусками, финнам становилось все хуже и хуже. Но вскоре они встрепенулись. Несмотря на свое состояние, близкое к клинической смерти, они приободрились и, показывая пальцами на тайгу, начали быстро щелкать затворами фотоаппаратов.
«Мир! Труд! Май!» - гласил транспарант, натянутый между двух вековых сосен.
Далее по всей обочине дороги стали попадаться плакаты с коммунистическими призывами. Они были растянуты между берез, сосен, торчали в рябиннике, висели на сухой ольхе и напоминали присутствующим о том, что «Коммунизм победит», «Партия - ум, честь и совесть нашей эпохи», «Капитализм не пройдет», и призывали всех «Вперед, в светлое будущее». Финны не переставали снимать.
«Ленин живее всех живых» - увидели гости плакат крупного формата, торчащий из кустов молодого орешника.
- А что, этот лысый-то еще не помер, что ли? - спросил на своем языке один из гостей, повернувшись к своим коллегам. - Вроде поговаривали, он в Разливе в шалаше околел?
- Судя по тому, как живут русские, видимо, не околел! Видимо, отогрели этого придурка! - ответил кто-то из товарищей, быстро хватая в объектив кусты орешника и плакат с подозрительным большевистским утверждением.
- Чего они там шепчутся? - вновь крикнул директор Саиду, стараясь перекричать звуки гармошки и работу тракторного двигателя.
- Воздух! Воздух, говорят, у вас свежий! - отвечал переводчик. - Насыщенный, говорят, такой. Отличный воздух, говорят,
изумительный.
- О, это да! Это правильно, поддерживаю! - с нескрываемым удовольствием произнес Коршунов и с гордостью огля-
I дел присутствующих в тележке гостей.
После густой тайги и многочисленных плакатов стали появляться небольшие вырубки, больше похожие на залысины плешивого человека. Финны опять схватились за фотоаппараты. Снимать было что. Почти на каждом здоровом пеньке стали попадаться гипсовые бюсты В.И Ленина, К. Маркса, Л.И. Брежнева, кубинского лидера Фиделя Кастро, Мао Цзэ- дуна, корейского лидера Ким Чин Ира и неизвестного партийного руководителя с топором за поясом и расписной балалайкой в руках. Еле стоя на ногах, бледные, превозмогая симптомы морской болезни, финны продолжали снимать.
- Манергем! Манергем! - громко и радостно закричал Коршунов, указывая пальцем на двухметровый памятник, который местные умельцы успели вырезать перед приездом гостей.
- Манергем! Липа! Манергем! Липа! - не уставая, повторял он, желая объяснить иностранцам происхождение материала
д\я монумента.
- О кей! Вери вэлл! Оф кос! Моя твоя не понимает! - отвечал на слова директора старший из финнов.
Он интенсивно замотал головой, но снимать легенду своей страны категорически отказался, сославшись на то, что деревянный придурок из липового бревна больше напоминает молодого Адольфа Гитлера в двадцатилетием возрасте. Тем не менее, поездка продолжалась. Семен Дорофеевич все время крутился возле иностранцев, наблюдал за юс самочувствием и время от времени спрашивал у Саида, не пора ли пичкать таблетками заморских гостей.
- Не мычи, тебе же сказали, не мычи! - раздраженно отвечал переводчик.
Саид не любил, когда ему мешают, поэтому, стоя прямо в тележке, продолжал бренчать на расписной балалайке. Двигатель трактора громко рычал. Тележку продолжало бросать из стороны в сторону.
- Верной дорогой идете, товарищи! - перевел значение слов Саид, когда транспарант с большими буквами появился на стене заброшенной силосной ямы.
- Ах! - громко выдохнул один из финнов, когда понял значение этого предложения.
- Ах! - удивленно закричал и его товарищ, на глазах моментально бледнея.
- Брры-ы! - передернуло остальных, после чего вся иностранная делегация с сильнейшими рвотными потугами перевалилась через борт.
- Ничего, привыкнут! - увидев блюющих гостей, добродушно произнес директор леспромхоза. - Все вновь приезжие через это проходят. У нас этим тут никого не удивишь!
- Бывает! - подтвердил слова Коршунова Саид, давая команду Пробиркину к началу практических действий.
- Есть начинать действовать! - бодро и радостно откликнулся Семен Дорофеевич, выдавая гостям по паре таблеток и по небольшой упаковке порошка, от которой подозрительно попахивало кошачьей мочой.
Но, как ни странно, приняв это зелье, гости неожиданно приободрились, повеселели и с благодарностью посмотрели на своего спасителя. Тошноты и рвоты как не бывало.
Виват! Виват! Виват! - радостно, но сдержанно прошеп тал изобретатель, увидев положительный результат своей работы. - Есть контакт, пошла мазута! - довольно потирая руки, зашептал он, совсем не замечая того, что после употребления его таблеток финны стали чаще чесаться, у некоторых на ушах появились небольшие бородавки, а у старшего группы стала плохо держаться во рту вставная челюсть.
Трактор с трудом, но все-таки продвигался вперед. Пассажирам тележки было все нипочем. Они продолжали петь, плясать вприсядку, водить хоровод и время от времени громко свистеть. Первоначальный страх перед этими странными русскими у иностранных гостей постепенно прошел. Они начали смотреть по сторонам с искренним интересом, с удивлением и даже с некоторым сочувствием.
Потихоньку въехали на окраину поселка. На центральной улице приезжих встречали толпы народа. Дети начальных классов приветствовали гостей, размахивая небольшими матерчатыми флажками. Ребята старших классов - флажками и бумажными цветами. Группа пэтэушников - густыми березовыми ветками, больше напоминающими банные веники. Чуть дллыпе активисты из бригады лесорубов кричали:
- Ура! - и махали тонкими вершинками деревьев, срубленными накануне в ближайшей березовой роще.
- Ура! - кричала и радостная толпа, кидая в воздух шапки, кепки, чью-то дырявую сумку и кожаный саквояж, подозрительно похожий на саквояж Семена Дорофеевича.
Кто-то пел «Интернационал», ребята из жилконторы пина- си бродячих собак, которые раньше времени вернулись на поселковую помойку, два друга, врача-собутыльника, стояли чуть дальше и, слегка завидуя товарищу Пробиркину, разговаривали друг с другом.
- Смотри, смотри, вон наш гений, гордо стоит в тележке! - показывая пальцем, произнес проктолог, обращаясь к своему приятелю патологоанатому товарищу Черепову.
- Ты имеешь в виду вон того придурка, который стоит ря- л:м с узкоглазым и круглолицым узбеком?
Эх, - делая вид, что не слышит этих слов, продолжал под задоривать приятеля проктолог Желудков, - зайду-ка я, пожалуй, завтра в сельпо, проверю, не завезли ли туда двуствольное ружье с патронами.
- Конечно, зайди, проверь! - отвечал на эту язвительную тираду патологоанатом Черепов. - А я вот сегодня проверю кирзовые сапоги - хорошо ли начищены, и на пилораму загляну, постараюсь березовую доску подготовить, для скорейшего ее применения.
Тем временем иностранная делегация продолжала перемещаться по поселковым улицам.
Отвечая на приветствия местных жителей, финны что-то бодро кричали. Они энергично махали руками, подбрасывали вверх заячьи треухи, которые успели стащить с голов сопровождающих их леспромхозовских активистов, возбужденно хлопали по плечу Саида, врача Семена Дорофеевича, какую- то толстозадую активистку, а также не забывали снимать на пленку процедуру обучения собак уму-разуму.
Наконец гости миновали леспромхозовскую лесопилку и небольшую пивную «Глаз воблы». Затем проехали мимо заколоченного киоска «Союзпечать», чудом не потонув в грязи, возле глухого забора похоронной конторы резко повернули на девяносто градусов и остановились у кирпичного здания инфекционного отделения поселковой больницы. Здание, временно переделанное местными мастерами под леспромхозовскую гостиницу, сразу было и не узнать.
Постарались мужики неплохо. Покрасили полы, побелили стены, заменили двери и рамы. Полы покрыли добротными ковровыми дорожками. Вместо старых и скрипучих кроватей поставили новые деревянные. Стены завесили недорогими, но красивыми коврами с изображением оленей и местных пейзажей, на которых преобладали непроходимые леса и глубокие болота. На свободные места по приказу парторга были развешаны многочисленные вымпелы, красные знамена и плакаты с коммунистическими лозунгами. Заменили даже картину местного партийного лесоруба, который гуашью на плотной мешковине изобразил босоногого мальчишку, пасущего леспромхозовских свиней. Вместо нее на стене появился холст, на котором В.И. Ленин доказывает работникам сельского хозяйства, что есть много - вредно, что колбаса приводит к гастриту, а чрезмерное употребление копченого сала - вообще к страшным болезням со смертельным исходом.
По распоряжению председателя месткома крыша инфекционного отделения была покрыта тонкими сосенками, мелкими елочками, березками и ветками крупного можжевельника. Электрики из жилконторы провели гирлянды небольших лампочек, какие вешают на новогоднюю елку. Заменили входную табличку на новую, на которой красивыми буквами было выведено: «Поселковая гостиница «Шалаш охотника»».
Финнам такое жилище понравилось. Они начали оживленно переговариваться между собой, хвалить директора и своего переводчика, окружающих, за каким-то чертом Семена Дорофеевича, после чего, пошатываясь от усталости и подобрав выпавшую пластмассовую челюсть своего товарища, зашла внутрь помещения, из которого почти сразу раздался оглушительный грохот. Измученные переездом финны, не раздеваясь, рухнули на деревянные кровати, застеленные толстенными ватными матрасами.
Рано утром все леспромхозовское начальство вместе с товарищем Пробиркиным находилось возле гостиницы и с нетерпением ждало пробуждения иностранных гостей.