Изобретатель (Часть 2)
Он уже знал, как вновь объегорит изобретателя Пробирки- на, поэтому смеялся до упада, смеялся до икоты, смеялся до того, что из глаз его покатились крупные прозрачные слезы.
Придя на свалку, он сел на пустую бочку, закурил, выкинул в овраг инструкцию и банку с кремом, от которой воняло жидким волчьим пометом, слегка успокоился и только после этого начал необходимые поиски. Рыться пришлось недолго. Через пятнадцать минут, найдя две чугунные пластины нужного размера, Силантий взвалил их на спину и, продолжая посмеиваться, притащил железяки домой. Заперся в сарае. Долго там колотил, сверлил, шаркал напильником, стучал молотком и к концу четвертого дня изготовил что-то вроде армейского бронежилета, но в два раза прочнее и крепче.
- Ничего себе, хорошо получилось! - произнес Земельный, примерив жилетку на себя. - Тут хоть рельсом колоти, ничего не почувствуешь.
В назначенный день Угрюмый прибежал в морг, надел на себя чугунный жилет, сверху натянул ночную рубашку, кальсоны, разлегся на столе, где разделывают покойников, закурил и, безмятежно пуская кольца в потолок, стал ждать Семена Дорофеевича.
Пробиркин пришел вовремя. Увидев Силантия, готового к эксперименту, он поздоровался, поинтересовался самочувствием, дотошно расспросил о правильности применения препарата и только после этого произнес:
- Ну что, начнем-с, пожалуй!
- Да, пора начинать, а то холодно! - поддержал уролога Земельный, продолжая пускать кольца в потолок. - Вы только ниже пояса не бейте, там я не мазал!
- Ничего, ничего! - успокоил его Семен Дорофеевич. - Буду бить аккуратно, только по спине и только меж лопаток!
Первый несильный удар Пробиркин нанес березовым черенком от совковой лопаты. Раздался глухой звук.
- Ну что, больно? - спросил уролог Угрюмого.
- Да нет, не больно, ничего не чувствую, продолжайте!
Второй удар был чуть сильнее первого.
- Ну что, больно? Что-нибудь чувствуешь? - вновь спросил 3-мен Дорофеевич, поглядывая на Земельного.
- Да нет, продолжайте, вообще ничего не чувствую!
После этого сила ударов начала резко возрастать. В щепки разлетелся березовый черенок. Силантий на удары не реагировал. Пробиркин пустил в ход автомобильную монтажку.
- Ну что, а сейчас больно?
- Да нет же, нет, вообще ничего не чувствую! - еле удерживаясь от смеха, отвечал Угрюмый. - Давайте посильней, по- сжчьнен давайте!
Уробиркин продолжал бить изо всех сил. В свою очередь С жлантий, подыгрывая как можно тоньше, попросил у Семена Д: гс феевича журнал с кроссвордами и карандаш, объясняя : - укой от затянувшейся медицинской процедуры.
Уролог-изобретатель ликовал.
- Вот это мазь, дак мазь! Вот это да! Человек не чувствует боли! - с этими словами он продолжал свой эксперимент, нанося удары по спине Угрюмого чем только мог.
Вслед за автомобильной монтажной в дело пошел толстый обрубок арматуры, после этого - кусок водопроводной трубы. Заканчивая процедуру, Пробиркин бросил на спину Силан- тия метровый чугунный радиатор. Раздался глухой удар. Батарея разломилась на две части.
Силантий внимательно посмотрел на радостного Пробир- кинаи и попросил у того металлическую линейку. Взяв инструмент в руки, он начал чесать ею спину, так как окалина, отлетевшая от чугунного жилета, неприятно раздражали позвоночник Угрюмого.
- Эксперимент удался! - торжественно произнес Пробиркин, протягивая руку Земельному. - Молодец! Спасибо!
В это время в дверь мертвецкой негромко постучали. В помещение вошел свинопас Витя Виноградов, явившийся для продолжения эксперимента. Силантий Земельный мгновенно вскочил со стола. Быстренько одевшись, он схватил сумку с обещанным вознаграждением, пулей вылетел из мертвецкой и, вновь держась за живот от смеха, побежал домой наслаждаться употреблением крепкого медицинского спирта.
Его место тут же занял Витя Виноградов. Эксперимент продолжался. Правда, после первого удара монтажкой по хребту свинопас со стажем заорал благим матом, после второго потерял сознание, а после третьего... После третьего он попал в районную реанимацию, где трое квалифицированных врачей по кусочкам собирали Витины ребра и на чем свет стоит ругали своего придурковатого коллегу-экспериментатора.
- Видимо, мазь выдохлась! - горестно вздохнул Пробиркин, когда узнал, что свинопас Виноградов выйдет на работу не раньше, чем через два месяца. - Бывает. Ну, что теперь поделаешь!
Тем временем жизнь в леспромхозе «Северный» шла своим чередом. Люди работали. Валили лес, перерабатывали древесину. Желание прославиться переросло у Пробиркина в какую-то навязчивую идею. Его часто стали замечать возле поселкового совета, где он, прячась за углом старого сарая, бросал непонятные взгляды на окна кабинета председателя, шевелил губами и ребром левой руки проводил по локтю правой. В это время Силантий Земельный пил дармовой спирт, закусывал аскорбинкой и не упускал возможности присмотреть за поведением Семена Дорофеевича. Витя Виноградов после каждого эксперимента лежал в больнице. Уролог и проктолог тем временем продолжали спорить о вменяемости своего коллеги. Директор леспромхоза следил за выполнением плана и постоянно гонял своих рабочих.
Но день, о котором сейчас пойдет речь, был каким-то необычным. У поселковых жителей было тревожно на душе. Была пятница. Наступило полнолуние. Как утверждали знающие люди, в такое время вся более-менее значимая нечисть начинает собираться на свой очередной шабаш. Странно, но почему-то именно в этот день самогонщица Люся Новосявская поставила браги в два раза больше обычного. Именно в этот лень в леспромхозовской жилконторе один из бухгалтеров провалился в выгребную яму, но через два часа был спасен своим друзьями-собутыльниками. Именно в этот день из глубокого подполья на полулегальное положение вышла тайная секта баптистов-староверов и потребовала от администрации поселка немедленного строительства молельного дома. В местной пивной буфетчица разбавила пиво так сильно, что оно стало похоже на ослиную нефильтрованную мочу. Местные собаки выли намного громче, грустнее и тоскливее обычного. С осле обеда сильно зашумела тайга.
Ближе к вечеру толстозадая секретарша занесла директору телеграмму от вышестоящей организации. С тяжелым чув- стбом Коршунов взял ее в руки.
- Что? Не понял! К кому? Кого? Куда? Да это какая-то ошибка! Этого не может быть! - прочитав текст, произнес он г вытер платком холодный пот, появившийся у него на лбу.
«Уважаемый Петр Гаврилович! - говорилось в депеше. - В залп леспромхоз по обмену опытом направляется иностранная делегация, состоящая из пяти финских лесозаготовителей и одного переводчика. Убедительно просим Вас достойно встретить гостей, разместить и организовать семинар на тему «Внедрение новой техники и технологий при разделке, хранении и переработке древесины в современных условиях»». Дальше шли подписи секретаря парткома, месткома и первого заместителя главка товарища Долболобого.
- Какие иностранцы? Какая у нас технология? Какая, к черту, техника? - в гневе кричал Коршунов, хватаясь за голову. - Ничего не понимаю! Они что, в главке махорки обкурились, что ли?
С этими словами он со злостью разорвал телеграмму, плюнул в бороду Карла Маркса, портрет которого висел возле несгораемого шкафа, смачно высморкался в окно, попав на лысину проходящему бухгалтеру, для храбрости пропустил стаканчик водки и, решив выяснить оперативную обстановку, начал звонить в партийные и вышестоящие инстанции. Ответ был везде один.
- Не паниковать! Взять себя в руки! Текст телеграммы соответствует действительности! Принять к сведению и точно выполнять распоряжения.
От услышанного у директора голова пошла крутом.
- Не может быть! Этого просто не может быть! В нашу глухомань прислать иностранцев! Да это же...
После этого директор сделал пару кругов по кабинету, еще раз плюнул в бороду Карла Маркса, для бодрости замахнул стакан спирта, набрал телефон обкома партии и, пока из трубки доносились длинные гудки, смачно харкнул еще раз, но уже на портрет члена ЦК КПСС товарища Суслова. На другом конце провода раздался негромкий треск.
- Говорите! - послышался в трубке мягкий, приятный мужской голос. - Говорите, Петр Гаврилович, мы вас внимательно слушаем!
Немного оробев, но быстро взяв себя в руки, директор начал говорить обо всем наболевшем. Он искренне возмутился. Предупредил, что посещение иностранцами их леспромхоза - это какая-то нелепость, граничащая с безумством. Напомнил, что у них в поселке отсугствует дорога, грязь доходит до пояса, в леспромхозе нет элементарных условий проживания, из двадцати необходимых для поселка врачей работают всего трое и те с подозрительной квалификацией. Попытался заострить внимание на том, что основная техника в леспромхозе - это топор и бензопила «Дружба», а так же доложил о запчастях, которые на их территорию не попадают годами.
- У вас все? - тихо спросил невидимый собеседник на другом конце провода, когда жалобы Коршунова перевалили за пятый десяток.
- Нет! - твердо ответил Петр Гаврилович и еще в течение пятнадцати минут? излагал, почему нельзя приглашать иностранцев в леспромхоз «Северный».
- У вас все? - вновь прозвучал тот же мягкий голос, но уже с металлическим оттенком.
- Да, у меня все! - ответил директор, вставая по стойке смирно.
Ответ был короткий. Короткий, как пистолетный выстрел в морозном воздухе.
- Пошел на ..., леспромхозовский паникер! - неожиданно ус\ышал Коршунов. - Пошел ... в ...!
После этих слов из трубки повалил такой отборный мат, что гражданин Коршунов, отсидевший в воркутинской колонии более пятнадцати лет, сразу как-то сник, обмяк, мгновенно вспотел и готов был принять гостей не только из Финляндии, но и с Марса, Луны и Венеры.
На следующий день новость о приезде иностранцев мгновенно облетела весь поселок. Узнав об этом, Пробиркин тут же помчался к Люсе-самогонщице, решив немедленно с ней гэсоветоваться и принять какое-нибудь мудрое решение. \юся находилась дома.
У тебя появился шанс! - возбужденно произнесла она, так только Пробиркин переступил порог ее дома. - Сама гортуна повернулась к тебе лицом! Это не только шанс, а жаясище. Понимаешь? Вот момент, когда можно прославить ся! - страстно шептала она, видимо, поверив в то, что гениальное изобретение ее друта наконец-то найдет признание.
- Понимаешь, если тебе удастся кого-нибудь из них вылечить, они вернутся домой и первым делом дадут интервью в местную газету. Расскажут о своих приключениях в России. Далее эту статью перепечатают сначала все финские газеты, а затем газеты соседних стран. После этого о тебе заговорит Европа, через какое-то время новость перелетит через океан и вот об этом уже шепчется вся Америка. А там, глядишь, и...
От жаркого монолога Люси-самогонщицы у Пробиркина перехватило дыхание.
- Ух ты! Неужели так все легко можно провернуть? - возбужденно прошептал он.
- Да! Да! Конечно! - с пылом отвечала ему Люся, выставляя на стол четверть крепкого первача.
На радостях и в предвкушении звездного часа уролог-изоб- ретатель и Люся-шпалоукладчица три дня пили медицинский спирт, после чего три дня опохмелялись самогонкой, а после выходили из штопора при помощи обычной дрожжевой браги.
Закончилась неделя радости и веселья. Пробиркин сбегал в леспромхоз и уточнил дату приезда иностранцев. После этого вновь вернулся к Люсе-самогонщице за консультацией. Ближе к вечеру у Семена Дорофеевича случился мощнейший понос. Дабы остановить этот процесс, уролог-изобретатель немедленно съел горсть таблеток собственного приготовления. Понос тут же исчез, правда, на смену ему явился сильнейший запор.
- Ну а если иностранцы не заболеют, что тогда делать? Не насильно же их лечить! - недоверчиво спросил Пробиркин у Люси и заерзал на стуле.
В это время появившийся у него недуг начал давал о себе знать постоянным урчанием в животе и легким жжением в интимном месте.
Заболеют! Не переживай, точно заболеют! - твердо ответила Люся. - Ну, во-первых, дальняя дорога, стресс от переезда, резкая смена климата, незнакомая еда, чужая обстановка и многое другое. Так что ты не переживай, какой-нибудь недуг да схватят, от нас здоровым еще никто не уезжал. Ну а если не схватят, тогда мы поможем! - тихо добавила она и нежно погладила трехлитровую бутыль с мутной жидкостью молочного цвета.
Тем временем в леспромхозе началась подготовка к встрече иностранной делегации. По приказу директора с ближайшей лесосеки в срочном порядке была снята молодежная девичья бригада, которая с энтузиазмом взялась мести улицу. Вскоре клубы серой пыли высоко поднялись над крышами таежного поселка. Через короткое время девчата осознали бесполезность своей работы, быстро собрали комсомольское собрание, в течение часа обсудили все проблемы и тут же перекинулись на покраску заборов. Работа спорилась, правда. через час все белые штакетины превратились в серые, еще через час в серо-бурые, а к вечеру в серо-буро-малиновые с небольшими черными пятнышками.
- Ничего, сойдет! - похвалила девчат бригадирша, направляя подчиненных подкрашивать траву возле пивнушки «Глаз коблы».
Не отставали от молодежи и слесаря из местной жилконторы. Гни почистили помойки и покрасили мусорные баки, правда, только с лицевой стороны ввиду отсутствия финансирования. Пинками прогнали за пределы поселка бродячих собак. Тех, кто —-.тался вернуться обратно, ребята брали на поводки, отводили за околицу и там, в тени вековых елей, кирзачами по ребрам лазали понять лохматым, что до отъезда иностранцев их появление на территории леспромхоза считается нецелесообразным.
Да\ее силами этих же мужиков на центральной улице, воз- • - геспромхозовской столовой, был установлен широкий плакат с производственными показателями. Этот плакат очень дачно закрывал собой обширную свалку, пару помоек с пи- г- зыми отходами и дощатый сарай для хранения костной муки. Чуть левее, тоже прикрытый плакатом о светлой жизни з коммунизме, был смонтирован мощный вентилятор, разгоня- к:::ий вонь, исходящую от леспромхозовского забойного цеха.
Красиво покрасили фасад местной пивнушки. С улицы прогнали грязных алкашей и отправили их по маршруту бродячих собак. После чего к приезду иностранной делегации все было готово.
Поселок замер в ожидании заморских гостей.
Замер до полного оцепенения, превратившись в железобетонный столб, и наш изобретатель Семен Дорофеевич Пробир- кин. Правда, длилось это оцепенение совсем недолго. Через пару деньков он отправился к Люсе-самогонщице, все выходные вместе с ней пил брагу и переписывал рецепты своих препаратов. По какой-то черт прочитал одну из работ В.И. Ленина. Ничего там не понял, выкинул брошюру в уборную, после чего стал регулярно посещать леспромхозовскую контору, стараясь поточнее выяснить дату приезда иностранных гостей.
Не впадая ни в какое оцепенение, интенсивно зашевелились и проктолог с патологоанатомом. Эти два деятеля постоянно собирались в больничном морге, крепко выпивали, мирно разговаривали, после чего из окон мрачного заведения начинали доноситься слова и фразы, такие как «всемирная известность», «районная психушка» и «дурак-дураком», а также «березовая доска» и «кирзовый сапог».
Наконец настал долгожданный и в то же время тревожный день. В этот день все жители поселка от мала до велика, включая девяностолетних старух и стариков, с интересом вышли поглазеть на приезжих иностранцев. Самые избранные, надежные, отобранные по списку и утвержденные на заседании парткома, были допущены до встречи заморской делегации на железнодорожном перроне.
Вскоре, с опозданием на три часа, с двумя прицепными вагонами, к станции подошла леспромхозовская дрезина. Из открытых дверей первого вагона стали появляться бабки, нагруженные огромными сумками и громадными тюками, от которых за километр воняло немытой овечьей шерстью. В то же время из второго вагона степенно и важно на землю российской глубинки ступили незнакомые люди, которые показались местным жителям пришельцами с другой планеты.
И это немудрено. Все они постоянно что-то жевали, разговаривали на непонятном языке, были одеты в кожаные пальто, белые рубашки, черные галстуки, фетровые шляпы, в брюки из добротного сукна и зеркального блеска ботинки из дорогой крокодильей кожи.