Друзья познаются в беде (часть 1)
| следующая часть | к оглавлению |
Понедельник. Если этот бесконечно длинный, тяжелый и унылый день недели являлся самым нелюбимым днем для большинства трудового народа, то у техперсонала дома культуры города Кощеевска понедельник приравнивался к празднику «Пасхи» или «Медового спаса». Именно понедельник служащие ждали так, как ждет пятницы слесарь ЖЕКа, мечтающий получить аванс или надбавку к основной заработной плате. Ждали, как солдат увольнения, ждали, как любовник отъезда своего конкурента, ждали потому, что именно в понедельник в доме культуры воцарялась тишина и долгожданный покой. В этот день не крутили кинофильмы, не работал буфет и отдыхал зал театральных постановок, где под тонким суконным покрывалом, мирно «дремали» мягкие, обитые велюром театральные кресла. Именно в этот день не было лохматых ПТУшников, скачущих на дискотеке, как африканские макаки, и не гремела музыка, от звуков которой на соседнем ликероводочном заводе тронулся рассудком главный бухгалтер и его заместитель. Именно в понедельник техслужащие не спеша мыли окна, меняли шторы и, до блеска натирая паркетные полы, мурлыкали себе под нос нежные, берущие за душу старинные мелодии.
Но тем временем рабочий день заканчивался, и люди начали потихоньку расходиться по домам. Самой последней покинула это красивое просторное, с гранитными колоннами здание старшая кассирша Галина Ивановна Чудикова. Неизвестно, по какой причине, но эта уже немолодая, опытная женщина прежде, чем выйти на улицу, долго молилась и била челом, глядя на портрет В.В. Жириновского и театрального слесаря-сантехника, цветная фотография которого красовалась в самом центре «Доски почета». Когда Галина Ивановна закрыла за собой тяжелые дубовые двери центрального входа, в это самое время через служебное крыльцо, в помещение дома культуры вошел директор свечного завода Сергей Маузер. Немного полноватый, с короткими усами, с папироской в зубах, в кожаном пальто, и шляпе, крепко сжимая в руках пузатый портфель, он подошел к посту дежурного, расположенного между женской уборной и кабинетом завхоза, нагнулся к окошечку и властно спросил:
- Эй! Служивый! Не подскажешь? Главный режиссер на месте!?
Испуганный молодой охранник с хитрыми глазами и странноватой улыбочкой быстро вскочил с места и попытался закрыть собой стол с тарелкой нехитрой закуски и готовыми к эксплуатации двумя гранеными стаканами.
- Что вам угодно!? – пафосно ответил он. – Кто вы такой!? Запомните! Я не собираюсь обсуждать с вами место дислокации моего начальника, я никогда не докладывал и не собираюсь докладывать где, с кем и что делает мой шеф!! Вам ясно!??
- Ты чего раскудахтался!? – не вынимая изо рта папироску, парировал Сергей и тут же в шутку спросил:
- А почему вы не приходите за премией!? А!? Это первое! Второе! Почему на дежурстве вы находитесь без кожаной куртки, без новых кроссовок, без американских джинс и новой бейсболки!? По этому поводу я давно подписал распоряжение.
От этих слов глазенки охранника загорелись алчным огнем и он тихо прошептал:
- А премия за какой месяц!?
- Не за месяц, а сразу за три месяца! Усек!? - подытожил Маузер.
Охранник тут же выскочил из своей «конуры» и, вытянув руки по швам, начал бодро докладывать.
- Значит так. Товарищ э-ээээ.??
- Уполномоченный! – еле сдерживая смех, подсказал Сергей.
- Понятно! Так вот, товарищ уполномоченный. Интересующий вас объект сегодня пришел на работу в 9:00 и в данный момент находится у себя в кабинете. В 9:30 заплаканная и расстроенная к нему поднялась дама сердца, которая в 11:35 покинула здание в помятой юбке, с лучезарной улыбкой на лице и блестящими от счастья глазами. В 11:45 повидаться с зятем пришла теща, по результатам встречи с которой режиссер целый час, закрывшись на два замка, просидел в женском туалете. Ровно в 13:00 он заказал обед в ресторане из четырех блюд и триста граммов «Столичной» водки. Далее…
- Хватит! Хватит! – прервал «верного» охранника Сергей и, отодвинув его в сторону, прошел в полутемный, длинный и прохладный коридор.
Поднявшись по мраморной широкой лестнице на второй этаж, Маузер миновал галерею местных артистов, в конце которой висел и портрет В.В. Жириновского, повернул влево и уже через несколько секунд широко распахнув дверь, вошел в уютный с паркетными полами, длинным столом и обставленный мягкой красивой мебелью кабинет, возле открытого окна которого нервно курил высокий красивый мужчина с черными зачесанными назад волосами и тонкими усиками на загорелом мужественном лице. Глядя на этого сильного, мускулистого, крепкого на вид человека, в голову невольно приходила мысль, что и фамилия у этого красавца должна быть такая же крепкая и твердая, ну типа Стальнов, Гранитов, Чугунихин, или там Кремень, Твердынин и так далее, но нет господа, нет, звали нашего героя, талантливого режиссера и лучшего друга Сергея Маузера, не иначе как, Афанасий Никанорович Коржиков.
Холодно поздоровавшись с приятелем, Коржиков пригласил Сергея присесть, а сам, продолжая курить, горестно вздохнул. Молча Маузер снял пальто, повесил шляпу, плюхнулся в мягкое, огромное, кожаное кресло и только потом достал из портфеля бутылку водки, пару баночек шпрот и кусок осетрины слабого посола. Ничего не говоря, Коржиков удалился в комнату отдыха, из которой вернулся, держа в руках небольшой поднос с двумя пустыми, хрустальными рюмками и стеклянной вазой, наполненной свежими фруктами.
Надо признаться, но друзья в этом кабинете встречались почти каждый понедельник. Здесь они выпивали, играли в карты, обсуждали последние политические новости, «барабанили» красивых женщин из местного кабаре, отдыхали и развлекались.
После первой рюмки аппетитно закусывая водку, Сергей тактично спросил:
- Афанасий, ну признавайся, что случилось!? На тебе же нет лица, у тебя обострился геморрой? Тебе нагадали, что будешь жить на одну зарплату? Может от тебя ушла любовница или твой шурин просит у тебя взаймы!!?? А!?
- Хуже, Сергей! Намного хуже! – безнадежным, тоскливым голосом ответил Коржиков
- Боже мой! – всплеснул руками Маузер. – Ты говоришь хуже!?? Не значит ли это, что твоя теща изъявила желание переехать к тебе в новенький коттедж!? Я прав!?
- Да какое там…!! – встрепенулся Афанасий Никанорович. – Если бы она только заикнулась, я бы ее взашей, взашей. Понял!?
От услышанного Маузер, чуть было не подавился, стараясь скрыть приступ смеха, он закашлял, начал ерзать на кресле, а потом и вовсе, нагнувшись, сделал вид, что ищет под столом сто рублей, потерянные две недели тому назад. Как не ему, как лучшему другу было не знать, что Коржиков, больше всего на свете боялся именно тещу, здоровую, крепкую женщину, бывшую шпалоукладчицу на железнодорожной станции. Эта сильная, выносливая бабенка, за такие провинности, как проигрыш в казино или за лишний стакан выпитой водки колотила своего зятя не только всевозможными кухонными принадлежностями, но и другими более тяжелыми предметами домашнего обихода.
- Афанасий! После твоих слов, я не знаю, что и предположить! - заявил Сергей.
Выпив еще рюмку водки Коржиков сделал паузу и, оглянувшись на дверь, заговорческим голосом прошептал:
- Ты в курсе, что Галину Ивановну Лисичкину на днях назначили председателем городской ревизионной комиссии!? А!?
- Чтооо…!? – удивился Маузер. – Неужели эта старая «Баба Яга» еще жива? Мне казалось, что ее давно на том свете с фонарями ищут!
- Может и ищут, да найти не могут! – быстро ответил режиссер. - Но это полбеды, пользуясь служебным положением, она теперь просит включить ее мужа, Степана Лисичкина в театральную труппу! Представляешь!? Этого бездаря, этого идиота, болвана и тупицу. Позор! Какой позор! – запричитал Коржиков. - Позор, на весь район! На весь район! Боже мой!!
- Насколько я понимаю, куда ни кинь, везде клин. – подытожил Маузер. - Откажешь Лисичкиной, жди финансовой проверки, примешь ее мужа в труппу, жди несмываемого позора. Так!?
- Совершенно, верно. А как его принять, если при любом выходе на сцену этот баран такое отчебучит, хоть стой, хоть падай. Я помню, еще в Советское время в одном спектакле про Отечественную войну, на приглашение немецкого майора пройти к столу Лисичкин должен был ответил:
- С удовольствием господин майор, а ответил:
- С удивлением товарищ прапорщик. Понимаешь, что это за «фрукт»!? После этого роли у Лисичкина были только без слов. Играл он покойников, немых и глухих, безмолвных евнухов и так далее…
Маузер засмеялся.
- Тебе смешно, а вот мне, не до смеха. И еще, самое любопытное, но этого придурка любит публика. Да, да, как нестранно, но люди считают, что все что не делает Лисичкин — это правильно, что так должно и быть, что так задумано. Понимаешь!? Еле, еле с большим, трудом мы избавились от этого «фрукта», и вот на тебе, опять!
- Помню 90-е, лихие годы. Зарплаты нет, артистов нет, Лисичкин за ужин в буфете согласился сыграть небольшую роль в спектакле про средневековую Францию. Ему нужно было выйти на сцену и с помощью горящей свечи зажечь уличные фонари.
- И что? Не справился? – удивился Сергей.
- Справился! Справился! Но как!? Представь! На сцене показана средневековая Парижская улочка. В одном доме родители укладывают детей спать, в другом садятся ужинать, возле третьего, нагнувшись, стоит человек в балахоне и подсматривает в замочную скважину. Лисичкин зажег фонари и должен был покинуть сцену, но не тут-то было, вместо этого он подошел к согнувшемуся артисту и….. Нааа ему!! Воткнул человеку в задницу горящий свечной огарок.
- Зачем!? – удивился Маузер.
- Да все очень просто. Этот бедолага, Василий Кубатурин, оказался соседом Степана, занявшим у того на два дня бутылку водки. Прошел месяц, тот водку не отдает, вот Лисичкин и напомнил ему, что долг платежом красен. Ничего, никакой роли этому придурку доверить нельзя, выйдет на сцену, увидит публику, забудет все на свете, вытаращит глаза и стоит как истукан.
Высказавшись, Коржиков откинулся на спинку кресла и, стараясь успокоится, закрыл на минуту глаза.
- Ну, если так! – сделал предложение Маузер. – Нужно и роль такую же ему подыскать, чтоб стоял с выпученными глазами и не шевелился.
- А ведь ты прав! – задумчиво произнес Коржиков. – Почему такая простая идея раньше не пришла мне в голову?
С этими словами он взял со стола папку со сценарием спектакля «Интриги при дворе короля Артура» и, перевернув несколько страниц, радостно воскликнул:
- Все! Решено! Есть для Лисичкина роль! В этом спектакле он будет играть стражника!!
Внезапно на столе зазвонил телефон. Коржиков дрожащей рукой снял трубку, а когда положил ее на место, то с ужасом на лице произнес:
- Звонила «Баба Яга»!!
- И что!? – шепотом спросил Маузер.
- Интересуется, где находится и не продал ли я немецкий рояль!?
После телефонного разговора Коржиков заметно побледнел. Дело в том, что финансовой проверки он боялся пуще огня, уже давно режиссер перепутал собственный карман с государственным, брал в кассе деньги, спекулировал театральными билетами, продавал музыкальные инструменты и стройматериалы. Недавно не без помощи Сергея, конечно, за приличную сумму, он продал добротный черный немецкий рояль, а вместо него для баланса приобрел старый барабан, на котором можно было играть только для глухонемого и слепой публики. Разницу в несколько сот тысяч рублей друзья потратили на походы в казино и на развлечения с девочками из соседнего культпросвет училища.
После этого Коржиков так разошелся, что в коммерческом угаре чуть было не сбыл цыганам театральную официантку, бывшую стриптизершу и владелицу женского притона Людмилу Петровну Короедову. Правда Людмиле повезло, она навечно избавилась от обязанности проживать в кибитке цыганского барона, вовремя продемонстрировав покупателям свое морщинистое лицо, обвисшие прелести и легкое старческое слабоумие.
Прошло несколько дней. Коржиков не дремал, трудился, как раб на галерах, и вскоре представил широкой публике новый спектакль «Интриги при дворе короля Артура». Узнав, что на сцену вновь выходит Степан Лисичкин, народ повалил валом, резко подскочили кассовые сборы, увеличилась выручка в театральном буфете. Началась конкуренция за местом «под солнцем». Почти все городские кафе и бары подали заявку на розничную торговлю во время спектакля. Даже известный ресторан «Лосиная тропа» и тот, не удержавшись, пообещал публике накормить зрителей своим фирменным блюдом, под названием «Яйца дикого кабана в собственном соку».
Не будем описывать весь спектакль, а сразу перейдем ко второму акту, в котором, после перерыва на сцене появилась очень похожая на настоящую крепостная стена, с башенками и бойницами, с широким рвом и несколькими толстыми деревьями. Действие начиналось так: смеркалось, солнце уходило за горизонт, на сцене приглушили свет, на «крепостных стенах» зажгли факела, из «замка» не спеша вышли несколько женщин, в длинных, широких платьях, в чепчиках на голове и корзинами в руках. За ними, толкая перед собой тележки с гончарными изделиями и домашней утварью, спешил мастеровой люд.
В этот момент за стеной раздался громкий голос.
- Господа! Гостей и коробейников просим покинуть замок, через десять минут ворота будут закрыты.
После этих слов Коржикову на плечо легла мужская рука. Режиссер повернулся.
- А Лисичкин когда появиться!? – недоверчиво спросил пожилой мужчина с биноклем в руках.
- Буквально через несколько минут. - спокойно ответил режиссер. - Не волнуйтесь.
В этот момент тоже голос отдал распоряжение:
- Начальнику караула, развести стражу по местам!!
За кулисами раздался топот ног, и кто-то начал отсчет:
- Раз, два, раз, два, левой, левой!!
На сцену вышли пять человек закованные в стальные латы, в широких шляпах, с саблями на боку и с длинными копьями в руках. Если четверо четко выполняли команды командира, то один все время путался, сбивался с такта и с ужасом смотрел по сторонам. Это и был господин Лисичкин.
Коржиков тяжело вздохнул.
– На сцену вышел Лисичкин, Лисичкин, Лисичкин! – пошел радостный шепот по залу.
- Абчхи!! – кто-то громко чихнул в первом ряду слева.
- Будьте здоровы!! - раздался услужливый голос из дальнего угла, как бы подчеркивая, что информация о Степане долетела до самых отдаленных театральных кресел.
Тем временем действия развивались следующим образом.
Оставив Лисичкина и еще одного стражника возле ворот, караул скрылся за кулисами, изображая продолжение стены и дополнительные места для обязательной охраны.
- Опустить решетку! Закрыть ворота! – вновь раздался громкий голос.
Напарник Лисичкина, поблескивая новеньким стальными латами, быстро выполнил команду. Степан в это же самое время, держа в руках тяжелое копье, стоял, не шелохнувшись, с выпученными от ужаса глазами.
- А мой-то, орел! Ничего не скажешь, бодро держится, молодцом! – с гордостью в голосе шепнула Галина Ивановна на ухо подруге, сидящей с ней рядом в первом ряду.
В это время на крепостной стене появился начальник охраны и еще два человека в черных плащах и широкополых шляпах.
- Вниманиеее! К замку приближается каретааа! – крикнул один из них.
В динамике раздалось громкое цоканье копыт и лошадиное ржание.
- Тррруу!! – раздался голос за кулисами. Скрипнула дверь «кареты» и на сцену вышел высокий мужчина в черном плаще, широкополой шляпе и кожаных ботфортах. Подойдя к стражникам, он громко крикнул:
- Пропустите! Я граф Бирминтон, Его Величество ждет меня! - с этими словами он передал напарнику Лисичкина свернутый листок
| следующая часть | к оглавлению |