Дикая кошка (Часть 1)
В этот день в образцово-показательной жилконторе проходила расширенная ежемесячная планерка. Кирпичников Егор Петрович, профессиональный слесарь, мялся в углу кабинета и, зажатый с двух сторон небритыми сантехниками, от фуфаек которых исходил тонкий аромат немытых унитазов, старался как можно реже дышать. В помещении было душно и жарко. Чуть подальше, напротив портрета первопроходца- лесоруба, развалившись на стуле, сидел молодой водопроводчик в старых кирзовых сапогах и тяжелым смрадом холщевых портянок без труда перебивал ароматы ватных телогреек своих коллег-сослуживцев.
«Когда это все кончится?! - размышлял Егор Петрович, хотя удушливый запах беспокоил его меньше всего. - Пора бы уже завязывать».
Мысль о том, что его, опытного работника, за совершенное накануне будут распекать в присутствии молодых слесарей, не давала Егору Петровичу покоя. Он и сам понимал, что виноват, знал, что нарушил инструкцию, знал, что нужно было поступить иначе, но!.. Теперь Кирпичникову грозило суровое наказание. Возможно, строгий выговор. Лишение годовой премии или даже увольнение с работы.
Совещание подошло к концу. Присутствующие, с шумом отодвигая стулья, дружно ринулись к открытой двери.
«Фу ты! Кажется, пронесло! - с радостью подумал Кирпичников, продвигаясь к выходу. - Может, забыли?!»
Но не тут-то было.
- Кирпичников! - раздался за спиной строгий голос начальника. - А вас я попрошу остаться!
Егор Петрович вздрогнул. Сразу как-то сгорбился. Сник. «Видимо, не забыли!» - мелькнула мысль.
Нехотя он вернулся в душное помещение и уселся на старое место.
Начальник жилконторы, Горынычев Ерофей Иосифович, прошелся по кабинету и широко раскрыл окно. В помеще ние рванул поток свежего воздуха. Пройдясь по ковровой дорожке, начальник закурил и укоризненно поглядел на покорно сидящего на стуле Кирпичникова. Егор Петрович притих. Замер, стараясь дышать через раз.
- Ну что, товарищ Кирпичников?! Что мы с вами делать будем?! - начал Горынычев вполне дружелюбно. - Вы, видимо, не знаете, где вы работаете?!
Петр Егорович виновато молчал.
- Вы что, забыли, что ли, что наша контора обслуживает не бараки лесорубов, а дома работников горкома и райкома партии?! А?! Вы что, разве не подписывались под инструкцией, которая учит, как вести себя в квартирах руководящих работников! А?!
Кирпичников соглашался и на каждое слово начальника утвердительно кивал.
- Ну, если ты все это знаешь, зачем тогда пьешь?! Не умеешь пить, тогда зашей себе рот и даже!.. - резко перешел на «ты» руководитель предприятия.
- Опозорил нашу контору на все, на все министерство! Ты это сам-то понимаешь?! А?!
- В этом я не виноват! - неожиданно для себя выдал Егор Петрович.
- Как не виноват?! А кто виноват, по-твоему?!
- Виноват второй секретарь горкома партии!
- Ты чего городишь?! - возмутился Горынычев.
- Это он предложил мне выпить, когда я ему буксу на сливном кране заменил!
- Но по инструкции ты должен был отказаться и быстро покинуть помещение!
- Я так и сделал! А он догнал меня на площадке и говорит: «Выпей, мил человек, со мной, чтобы у тебя премия в этом году была немного больше».
- Ну а ты?!
- Ну, раз такое дело, я и вернулся! А он наливает полный стакан коньяка и говорит: «Пей!» Ну, я выпил, а он мне на закуску бутерброд с черной икрой подает.
- Но по инструкции ты должен был отказаться! - побагровел начальник.
- Я и отказался! После чего открыл свой чемодан с инструментами, достал из него разводной ключ и этим ключом выпитый коньяк занюхал. Второй секретарь удивился и сразу мне вторично налил.
- А что ты сделал?!
- Ну а я поднял стакан и выпил. За то, чтобы в этом году вам лично увеличили размер заработной платы!
Горынычев удивленно поднял брови.
Кирпичников продолжал:
- Потом я вместо разводного ключа достал пучок пакли, ну той, которой обычно трубы заворачиваем - она пахнет ядреней, и опять коньяк занюхал.
- Ну, а что было потом?!
- А потом у секретаря от увиденного глаза на лоб полезли. Он меня похвалил и еще один стакан предложил. Я не отказался, выпил, все было нормально, но пока открывал чемодан, пока искал в нем рукавицу для занюхивания, не устоял, ноги сами подкосились, и я рухнул прямо на пол.
- Вот видишь, ты и здесь нарушил пункт инструкции! - совсем взбесился Горынычев. - Если не удержался от предложенной выпивки, сломался, то по инструкции ты обязан был упасть на коврик возле порога! А куда упало Ваше Величество?! А?!
Слесарь виновато отпустил голову. Он и сам не зна\, как умудрился оказаться в постели дочери хозяина квартиры, прямо в сапогах, в фуфайке и с чемоданом, наполненным слесарным инструментом, под головой. Жена секретаря горкома, к тому времени пришедшая с работы домой и обнаружившая эту картину, чуть не лишилась рассудка. Она подняла такой шум, что соседи, заслышав этот истошный душераздирающий визг, мгновенно позакрывали свои квартиры и начали прятать драгоценности, посчитав, что на них началась плановая облава работников ОБХСС.
- Какой позор! Какой позор! - продолжая ходить по кабинету, твердил начальник жилконторы.
Егор Петрович сидел молча и только время от времени шмыгал носом. «Наверно, с работы попрут?!» - назойливо крутилось в голове.
Кирпичников старательно попытался отогнать от себя эту страшную мысль.
Тем временем Ерофей Иосифович продолжал.
- Кирпичников, а кто тебя заставлял пьянствовать на квартире первого секретаря райкома партии?! А?! Скажи мне, пожалуйста!
- Первый секретарь и заставлял!
- Значит, первый секретарь заставлял?! - ехидно улыбаясь, переспросил Горынычев.
- Да, именно он! Я отказывался, говорю, мол, так и так, инструкция, начальник не разрешает, а он в ответ: «Если ты со мной не выпьешь, тогда я твоего начальника с работы выгоню! Понял?!» Ну, тут я так перепугался, что наша контора может лишиться такого ведающего начальника, как вы, что, не задумываясь, сразу две бутылки водки опорожнил.
- Ну а потом?!
- Ну а потом сам не знаю, кто меня мог уложить во всем моем снаряжении на постель пучеглазой старой девы, дочери первого секретаря! Не помню этого момента! Совсем не помню.
Выслушав веские доводы своего подчиненного, Горынычев еще раз прошелся по кабинету, ответил на два телефонных звонка и, остановившись возле перепуганного слесаря, внимательно посмотрел тому в глаза.
«Ну вот! - с тоской подумал Кирпичников. - Сейчас предложит написать заявление об увольнении!» От такой мысли на душе заскребли кошки. Но начальник не спешил. Он как будто забыл об увольнении своего подчиненного. Вместо этого Горынычев посмотрел в окно, о чем-то вспомнил и неожиданно произнес:
- Егор Петрович, а ведь у тебя имеется очень много положительных качеств!
Кирпичников насторожился.
- Насколько мне известно, ты очень большой любитель животных?! Это ведь так?!
Слесарь громко шмыгнул носом, давая понять, что слова шефа соответствуют действительности.
- Ну, вот смотри! Ты ведь не побоялся трудностей и взял на воспитание кролика, которого неизвестные подкинули на мой дачный участок! Не побоялся?! Так ведь?!
Кирпичников ничего не ответил и только закатил глаза, вспоминая нежное мясо пушистого бедолаги.
- А вспомнить попугая, подкинутого местными придурками на чердак моего дачного домика?! А?! Ты и тогда не отказался его приютить! А ведь вполне мог бы!
Воспоминания о попугае, за которого у капитана дальнего плавания была выручена литра водки, привели Егора Петровича в легкий восторг.
Горынычев продолжал.
- А если вспомнить, как ты пристроил у себя ядовитую змею, лесную гадюку?! А?! Это же поступок героя! О тебе давно необходимо писать в газетах!
В этот раз Кирпичников улыбнулся еще шире, припоминая упоительный момент, когда запускал под дверь сплетницы- соседки черную толстую змеюку.
Горынычев замолчал. Кирпичников, наоборот, напрягся, так как до этого позволил себе расслабиться. В этот момент начальник повернулся к своему подчиненному.
- Егор Петрович! А не могли бы вы у себя на время приютить...
«Опять, наверное, попросит, чтобы его старая восьмидесятилетняя теща пару месяцев пожила у меня на веранде?!» - мелькнула мысль у провинившегося слесаря.
- Повторяю! - продолжал Горынычев. - Только на время! Только на самое короткое время, приютить у себя... э-э-э... кошку?!
От такого неожиданного предложения Егор Петрович даже подпрыгнул.
- Кошку?! Какую еще кошку?!
Да самую что ни есть обыкновенную кошку! На даче к нам прибилась. Хотели домой взять, да у самих уже две, а эту жалко, живет там одна-одинешенька, ждет, когда ее руки добрые приласкают.
После такого разговора отказывать начальству было чертовски рискованно.
- Ну ладно, пускай поживет! - задумчиво ответил Кирпичников. Правда, в его планы не входило пускать в свою холостяцкую квартиру какое-нибудь животное. «Надоест, так увезу куда-нибудь или друзьям отдам, - подумал он. - А можно в мешок, да и... Ну, это в крайнем случае, конечно!»
Привезти кошку решили на следующий день.
- Могли бы сегодня! - пояснил Горынычев. - Да жена пока ее поймать не смогла.
Этим словам Егор Петрович в тот момент не придал никакого значения. От радости, что его не собираются наказывать, Кирпичников готов был пустить в дом не только серую кош- ку, но и черную собаку, небольшого поросенка, рогатого козленка и белую, как лунь, старую, выжившую из ума тещу своего начальника.
После обеда на Доске Почета появилась большая фотография слесаря-водопроводчика товарища Кирпичникова. Возле нее красовалась надпись: «Слава защитникам животных! Товарищи! Берите пример с нашего сослуживца. Все на защиту природы!»
Прошло несколько дней. Никакой кошки Кирпичникову никто не передавал.
«Забыли, наверно! - решил он. - Ну, да и шут с ним! Нашим легче!»
Прошло еще несколько дней. Егор Петрович после работы, развалившись на диване, смотрел дома телевизор и наслаждался воплями, доносящимися из квартиры соседки. «Работает, видимо, гадюка-то?!» - подумал он.
На улице скрипнули тормоза. Из директорского уазика вышел сам товарищ Горынычев и, держа в руках мешок из- под картошки, вошел в квартиру к своему подчиненному.
- Вот! Держи квартирантку! - торжественно произнес он. - А то, небось, скучно одному-то жить?! А?!
С этими словами Ерофей Иосифович протянул мешок оторопевшему Кирпичникову, одобряюще похлопал того по плечу и, сославшись на неотложные дела, быстренько удалился.
Мешок был увесистый, а внутри него что-то шевелилось. Кирпичников взял подарок, прошел на веранду и заглянул внутрь.
- Ши-и-и! Ши-и-и! - угрожающе прошипели внутри мешка.
На испуганного слесаря в упор уставились два крупных
зеленых глаза. У Кирпичникова по спине побежали мурашки. С целью перевернуть мешок он осторожно взялся одной рукой за его угол.
- А-а-а-а! - заорал он в следующую минуту, так как острые зубы больно вцепились в его палец.
Бросив мешок, Егор Петрович быстро убежал с веранды и плотно закрыл за собой дверь. Сделал он это вовремя.
Из мешка выскочила средних размеров кошка и со злобным шипением кинулась ему вдогонку. Заскрипели когти по дверному стеклу. Крупные белые клыки угрожающе сверкнули под лучами электрической лампочки. Окровавленный Кирпичников с ужасом схватил в прихожей небольшой ломик и немедленно припер им дверь.
Тем временем кошка заскочила на диван, стоящий возле окна, и мгновенно сделала на нем приличных размеров кучу. Увидев такое безобразие, слесарь погрозил ей кулаком. Кошка не осталась в долгу и прямо с дивана прыгнула на оконные шторы. Под ее тяжестью шторы вместе с гардинами рухнули на пол веранды. После этого кошка зашипела еще злобнее и кинулась царапать дверь. Из-под ее когтей во все стороны полетела стружка.
Кирпичников на всякий случай вооружился кухонным ножом и разводным гаечным ключом. Страх и ужас поселились в душе слесаря и опытного работника образцово-показательной жилконторы. Он не совсем понимал, что происходит. За необходимой консультацией Егор Петрович решил сбегать к своему соседу, опытному ветеринару, Петрову Петру Петровичу.
- Ну что-с! - дал свое заключение специалист.
Типичный случай! Такое в природе встречается часто. Просто животное в период, когда открыло глаза, не видело людей, да и впоследствии росло в изоляции от человека, вот вам и результат Советую вам времени зря не тратить и отправить животное в деревню, пусть там возле дома мышей ловит. Держать его в квартире не советую.
Кирпичников поблагодарил соседа и, оставшись в одиночестве, на всякий случай трижды размашисто перекрестился.
В эту ночь Егор Петрович практически не спал. Он, вооружившись ножом, разводным ключом и куском водопроводной грубы, лежал на диване и, не смыкая глаз, постоянно смотрел на застекленную веранду. Теперь ему стало полностью понятно, почему так долго не могли поймать животное на даче у товарища Горынычева. Кошка бесновалась внутри.
Наступило долгожданное утро. На веранде все было перевернуто вверх дном. Все углы и центральная часть пола были сильно изгажены кошачьими испражнениями. Сама кошка сидела на спинке изодранного в клочья дивана и время от времени показывала острые белые клыки.
- «Увезу к приятелю в деревню, - подумал Кирпичников. - Пусть там поживет».
- Два дня вместе со своим товарищем Егор Петрович ловил неуловимое животное, и только к концу второго дня кошка была надежно упакована в мешок. Кирпичников стонал. Поимка кошки далась ему и его другу нелегко. У Егора Петровича была прокушена задница, большой, средний и безымянный пальцы, сильно исцарапаны кисти рук, под правым глазом виднелся небольшой синяк, а ботинок с левой ноги был разорван в клочья, Его приятель выглядел примерно так же.
- Деревня Балбескино, в которой у Кирпичникова имелась небольшая дача и было много друзей, находилась в десяти километрах от поселка. Василий по фамилии Шаплак, к кому и держал путь Егор Петрович, как обычно, находился дома и занимался тем, что ничего не делал.
- Здорово, дружище! - весело приветствовал Кирпичников Василия.
- Здоровей видали! - охотно ответил Шаплак, с любопытством поглядывая на мешок и пакет, из которого торчали горлышки водочных бутылок.
Егор Петрович оставил возле порога поклажу, присел к столу и завел с Василием нужный разговор, ради которого сюда и приехал. Просьбу приятеля Василий понял, но долго упирался. Кирпичникову пришлось применить тяжелую артиллерию. Он взял в руки пакет и достал из него первую бутылку водки. Василий тут же повеселел. Он с удовольствием выпил стакан и моментально предложил неплохой вариант.
- А что! Может, эту кошечку моей бабке подселим, а?! Ну а что?! Бабуля живет одна, через забор со мной, скотины полный двор, мышей и крыс хоть отбавляй, работы для кошки полно, так что...
Предложение было подходящим.
- А что, верно говоришь! - обрадовался Егор Петрович. - Не выкидывать же живое существо на улицу. Крест на груди все-таки носим.
Выпив еще по стаканчику, друзья вышли из дома и, открыв соседнюю калитку, очутились во дворе у родной бабки Василия. Василий не обманул, двор и впрямь был полон домашней живности. Бабка Агафья находилась дома и, как обычно, гнала самогон. Стараясь без надобности не отвлекать родственницу, Шаплак бодро скомандовал:
- Выгружай, дружище, нового постояльца!
Кирпичников послушно развязал мешок и положил его на
землю. Животное пока никак не реагировало. На всякий случай Егор Петрович взял приятеля за рукав, потянул его в сторону и предложил подняться повыше, на крыльцо дома. Друзья поднялись на несколько ступенек. В этот момент кошка выскочила из мешка, злобно зашипела, громко клацнула зубами, сделала несколько кругов по двору, запрыгнула на крышу старой собачьей конуры, разорвала на ней рубероид, поймала пролетающего мимо воробья, после чего с тушкой в зубах нырнула под деревянный сарай.
Испуганные куры разлетелись в разные стороны и, решив спрятаться понадежней, забрались высоко на сеновал. Стая гусей с гоготом последовала их примеру. Бараны сбились в кучу и тряслись мелкой дрожью. Семейка мышей метнулась через дорогу и скрылась в зерновом амбаре ближайшего соседа. Василий Шаплак застучал зубами.
- Дикая кошка! - прошептал он.
Неожиданно в его глазах мелькнул дьявольский огонек.
- Ага! Дикая кошка, значит?! - повторил Василий, внимательно наблюдая за действиями животного.
Из окна дома бабушки Агафьи запахло хлебной брагой. Процесс самогоноварения был в полном разгаре. Из-под сарая доносились визги, писки, рычание, громкое мяуканье и скрежет половых досок. Там кого-то рвала новая постоялица, серая кошка. Чтобы Василий вдруг не передумал, Кирпичников быстро увел друга со двора.
Прошло около десяти дней. Бабушка Агафья находилась дома и занималась своими делами. Эта старая женщина была очень популярна в деревне, так как очень хорошо умела гадать, наводить порчу, снимать сглаз и гнать крепкую самогонку. За последний раздел в ее биографии бабушку и любили больше всего.
В будние дни в доме Агафьи толпились женщины, желающие узнать как можно больше о своих мужьях. После них приходили мужчины, которые были не прочь выяснить некоторые пикантные подробности о своих благоверных. Ближе к выходным появлялись небритые работяги, закупающие самогон ведрами. После выходных эти же ребята, еще более бородатые, приходили вновь и брали самогон для опохмелки.
Бабуля и сама очень любила крепость своего напитка, поэтому не очень часто, ну, может быть, через день, выпивала стаканчик самогонки, а при хорошей закуске бывало и парочку. В этот раз она успела пропустить только триста пятьдесят граммов. Во дворе, прямо напротив окна, находился небольшой загон, в котором содержались пятьдесят цыплят месячного возраста.
«Что-то в вольере птицы стало мало?!» - подумала старушка.
Агафья выглянула в окно и попыталась сосчитать цыплят в загоне. Из этой затеи у нее ничего не вышло. Цыплят все время получалось разное число. Сначала бабуля насчитала семьдесят пять штук, затем сорок восемь, потом шестьдесят одну. Плюнув на все это дело, она пропустила еще сто пятьдесят граммов и вновь принялась пересчитывать поголовье домашней птицы. Как ни странно, но в этот раз у нее получилось сто одиннадцать штук.
- Пожалуй, отложу подсчет цыплят до утра, - сказала сама себе старушка.
С этими словами Агафья залезла на печку и захрапела, как пьяный матрос китобойного флота.
Наступило утро.
- Василий! - громко крикнула бабка, приглашая внучка на подмогу.
Через десять минут заспанный Василий толкнул калитку и, зайдя внутрь, встал посреди двора.
- Чего тебе?!
Бабуля сунула ему в руки две неширокие картонки.
- Давай, перегороди вольер! Цыплята, кажется, исчезать стали? !
Василий лениво зевнул.